Риан Айслер

Чаша и клинок

где мужской элемент не доминировал, обществ

без насилия, неиерархических.

Другим доказательством того, что существовали древние общества, которые

были организованы совсем иначе, чем наше общество, являются иначе не

объяснимые образы Божества в лице женщины, которые мы встречаем в древнем

искусстве, мифах и даже исторических сочинениях В сущности, идея Вселенной

как прещедрой Матери дожила (хотя и в модифицированном виде) до наших дней.

В Китае женские божества Ма Цю и Хуань Инь и ныне широко почитаются как

щедрые и милостивые богини, Антрополог П. С. Сангрен отмечает, что 'Хуань

Инь - явно самое почитаемое в Китае божество'. Аналогично очень широко

распространен культ Марии, Богоматери. Хотя в католической и православной

теологии она низведена до статуса небожественного персонажа, ее божественная

природа имплицитно признается в имени Богоматерь, а также в том, что

миллионы людей ежедневно обращаются к ней с молитвой, прося у нее утешения и

защиты. Более того, история рождения Христа, его смерти и воскресения

поразительно напоминает более ранние 'мистические культы', центром которых

является материнское божество и ее сын, или как в культе Деметры и Коры - ее

дочь.

Безусловно, глубоко значим тот факт, что самые ранние представления о

божественной силе в образе человека рисовали ее женщиной, а не мужчиной.

Когда наши предки начали задавать извечные вопросы (Где мы пребывали, прежде

чем родиться? Куда мы уходим, когда умираем?), они должны были заметить, что

жизнь рождается из женщины. И для них естественным было представить

вселенную в виде Матери, из чьего лона является любая жизнь и куда,

наподобие растительных циклов, все возвращается после смерти, чтобы снова

родиться. Вполне естественно также, что общества, где имелось такое

представление о силе, что царит во вселенной, должны были иметь социальную

структуру, совершенно не похожую на структуру тех обществ, которые

поклоняются божественному Отцу, держащему в руках молнию и/или меч. Более

того, вполне логично, что женщины не занимали подчиненного положения в тех

обществах, которые рисовали силы, управляющие вселенной, в женском облике, а

также то, что такие 'женские' качества как забота, сострадание, отказ от

насилия должны были стоять очень высоко в этих обществах. Однако нет никаких

оснований делать вывод, что в обществах, где мужчины не подчиняли себе

женщин, наоборот, женщины подчиняли себе мужчин.

Тем не менее, когда в девятнадцатом веке были обнаружены первые

свидетельства о наличии таких обществ, было решено, что они должны были быть

'матриархальными'. А когда данные такой вывод не подтвердили, общим местом

стало утверждение о том, что в человеческом обществе мужчина всегда занимал,

и всегда будет занимать, главенствующее положение. Однако если мы стряхнем с

себя привычные модели восприятия реальности, нам станет ясно, что есть и еще

одна логическая альтернатива: вполне возможны общества, в которых различие

не обязательно является синонимом превосходства или неполноценности.

Результатом нового взгляда на человеческое общество под углом

соотносительной роли полов стала новая теория культурной эволюции. Эта

теория, которую я назвала теорией культурной трансформации, утверждает, что

в глубине огромного поверхностного разнообразия человеческих культур лежат

две исходные модели общественного устройства.

Первая модель, которую я называю моделью господства, обычно носит имя

либо патриархата, либо матриархата, когда одна половина человечества

ставится над второй. Вторая, в которой общественные отношения основаны на

взаимосвязи, а не иерархии, точнее всего может быть названа моделью

партнерства. В рамках этой модели различие, начиная с наиболее

фундаментального различия нашего рода - между мужскими и женскими особями,

не тождественно неполноценности или превосходству.

Теория культурной трансформации далее утверждает, что первоначальным