Риан Айслер

Чаша и клинок

читая гностические Евангелия и другие священные тексты, не

включенные в корпус Нового Завета, - исповедовали ранние последователи

Христа.

Следуя более ранним и все еще не забытым традициям, в которых Богиня

была Матерью и Вседающей, последователи Валентина и Марка молились Матери

как 'мистическому, вечному Молчанию', как 'Благодатной, Той, что прежде

всего сущего' и как 'непогрешимой Мудрости'. В другом тексте, Триморфной

Протенойе (в переводе - Тройственная Первичная Мысль) прославляются мысль,

разум и предвидение как женские качества - снова в русле древней традиции,

где это были свойства Богини. Текст начинается словами Божества: 'Я -

Протенойя, Мысль, обитающая в Свете... Та, что существует прежде Всего... Я

- в каждом создании. Я - Невидимое внутри Всего... Я - ощущение и Знание,

говорящее посредством Мысли. Я - истинный Голос'.

В другом тексте, приписываемом гностическому учителю Симону Магусу, сам

рай - место начала жизни - представлен как чрево Матери. А в учениях,

приписываемых Марку или Теодоту (ок. 160 г. н. э.) мы читаем: 'мужские и

женские элементы вместе составляют прекраснейшее порождение Матери -

Мудрость'.

Какую бы форму не принимали эти 'ереси', очевидно одно: они происходят

от древних религиозных традиций, когда почиталась Богиня, а жрицы были ее

земными представительницами. Соответственно, почти повсеместно божественная

мудрость воплощалась в женском образе - о чем свидетельствуют такие

'женские' слова, как древнееврейское 'хокма' и греческое 'софия', что значит

'мудрость', или 'божественное значение', а также некоторые древние

мистические традиции, как восточные, так и западные.

'Ересью' была и нетрадиционная трактовка святого семейства. 'Одна из

групп гностических источников утверждает, что получила тайную традицию от

Иисуса через Иакова и Марию Магдалину, - говорит Пейджелс. - Члены этой

группы молились обоим божественным родителям, Отцу и Матери'.

Нечто подобное проповедовал учитель и поэт Валентин: хотя Божество

принципиально неописуемо, его можно вообразить как диаду, имеющую две

ипостаси - женскую и мужскую. Другие настаивали на андрогинической природе

божественного или же определяли Святой дух как женское начало, так что

используя христианскую традицию, можно сказать: от союза Отца с Духом,

святым, или Божественной Матерью родился их Сын Иисус Христос.

Гиланические ереси

Идеи этих ранних христиан не только угрожали растущей власти отцов

церкви, но и бросали вызов господству мужчины в семье, подрывая основной

патриархальный принцип: женщины- существо низшее.

Библеисты отмечают, что раннее христианство воспринимали как угрозу и

еврейские, и римские власти. И не только потому, что христиане не проявляли

преданности императору и лояльности к государству. Профессор С. Скотт

Бартчи, бывший директор Института происхождения христианства в Тюбингене

(Германия) отмечает, что гораздо более опасным казалось то, что Иисус

Христос и его последователи ставили под вопрос существующие семейные

традиции. Они считали женщин полноправными личностями. Ранние христиане,

заключает Бартчи, высказывали 'неуважение' к устоям римской и еврейской

семьи, отводившим женщине подчиненное положение.

Если рассматривать семью, как микромодель большого мира, то

'неуважение' к господству мужчины в семье, когда слово отца - закон, можно

понять, как угрозу системе неравноправия, основанной на силе. Вот почему те,

кто мечтают о 'старых добрых временах', когда женщины и 'худшие мужчины'

знали свое место, прежде всего стремятся вернуть 'традиционную' семью. Это

также позволяет увидеть в новой свете ту борьбу, что раздирала мир две

тысячи лет назад, когда Иисус проповедовал сострадание, ненасилие и любовь.

Можно провести немало интересных параллелей между нашим временем и теми

бурными годами, когда начала распадаться могущественная Римская империя. И