Ямвлих

О египетских мистериях (Часть 1)

к рассмотрению иного -- силы необходимости. Прежде

всего он замечает, что доныне мыслители имели дело со стихиями (простейшими

элементами) Вселенной--огнем, воздухом, водой и землей, не объясняя их

происхождения, но полагая началами. Заметим, что само слово 'стихии' в его

исконном смысле относится к простейшим частицам речи--буквам и слогам,

дальнейшее расчленение которых лишено смысла, поскольку сама суть речи

заключена в их соединении, а не расчленении. Аналогии с чувственным космосом

здесь не годятся --ведь в последнем случае мы можем (и должны) описать

происхождение стихий, ибо элементарность их

      _________________________

      * Платон. Тимей, 47е--69а.

      (стр.32)

      в этом самом космосе сомнительна. Итак, Платон замечает, что выше он

рассмотрел два вида: основополагающий первообраз, который обладает мыслимым

и тождественным бытием, и подражание этому первообразу, которое имеет

рождение и зримо. Теперь же нужно рассмотреть и некий темный и трудный для

понимания вид: кормилицу и как бы восприемницу всякого рождения--ведь

необходимо мысленно обособить три рода: то, что рождается; то, внутри чего

совершается рождение; то, по образцу чего возрастает рождающееся,--и

воспринимающее начало можно уподобить матери, образец -- отцу, а

промежуточную природу -- ребенку. Итак, есть третий род -- место *: оно

вечно, неразрушимо, дарует обитель всему рождающемуся, но само

воспринимается не ощущением, а посредством некоего незаконного

умозаключения, и поверить в него почти невозможно. А вот как следует описать

возникновение стихий, которые уже обладают качествами и не являются местом,

или ничем. 'А о Кормилице скажем вот что: поскольку она и растекается

влагой, и пламенеет огнем, и принимает формы земли и воздуха, и претерпевает

всю чреду подобных состояний, являя многообразный лик, и поскольку

наполнявшие ее силы не были ни взаимно подобны, ни взаимно уравновешены, и

сама она ни в одной своей части не имела равновесия, она повсюду была

неравномерно сотрясаема и колеблема этими силами, и в свою очередь сама

колебала их своим движением... Вот... и четыре упомянутых рода были тогда

колеблемы Восприемницей... то, что наименее сходно между собой, она

разбрасывала дальше всего друг от друга, а то, что более

      ___________________________

      * Платон использует термин , который не следует переводить как

'пространство': ведь последнее --это нечто иное, нежели то, что

соответствует нижеследующему описанию.

      (стр.33)

      всего сходно, просеивала ближе всего друг к другу; таким образом,

четыре рода обособились... еще до того, как пришло время рождаться

устрояемой из них Вселенной... [Бог], приступая к построению космоса, начал

с того, что упорядочил эти четыре рода с помощью образов и чисел' *.

      Материя как таковая является чем-то бескачественным, неоформленным и

неумопостигаемым, как, впрочем, и не воспринимаемым ощущением; хотя в ней и

бурлят некие силы и возможности, нет оснований говорить о том, что сама она

являет собой какую-то силу, будь то злую, будь то добрую; и потому наивны

те, кто полагает источник зла в материи: он в душе, в ее дерзости (

),-- и Платон говорит об этом в 'Федре'.

      Что же касается 'материи' Аристотеля, то она уже представляет собой

нечто оформленное, хотя бы как абстракция; впрочем, этот вопрос не относится

к настоящему рассмотрению, заметим только, что термин 'материя' у Ямвлиха

часто понимается либо попросту как 'вещество', либо как 'четыре стихии'. В

этой связи интересен вопрос о так называемой умопостигаемой, или

божественной, материи. Разумеется, с определенной долей риска здесь можно

провести аналогию между Платоновым местом, Восприемницей и Кормилицей, и

троном, местопребыванием ( ) богов.

      Итак, вот каковы существовавшие в неоплатонизме представления об

устройстве Всего (Универсума). Однако некоторого рассмотрения заслуживают не

только вопросы 'что?' и 'как?', но и 'почему?', т. е., попросту говоря,

неоплатонические представления о причинности,-- ведь, читая Ямвлиха, мы