Джеймс Редфилд

Селестинские пророчества (Часть 1)

Мы подъехали к главному терминалу и прошли на посадку. Я внимательно

смотрел по сторонам, стараясь не упустить ничего необычного. Началась

посадка. Уже знакомый нам полицейский осматривал каждого пассажира.

Когда мы

подошли, он сообщил, что все прошедшие регистрацию осмотрены, но

никого, кто

внешне отвечал бы описанию вора, среди них не оказалось.

Мы поблагодарили его, и он ушел. Улыбающаяся Чарлин повернулась ко мне.

-- Похоже, мне пора, -- сказала она и обняла меня. -- Вот мои телефоны.

На этот раз давай не терять друг друга.

-- Послушай, -- взволнованно проговорил я. -- Прошу тебя, будь

осторожнее. Если заметишь что-нибудь подозрительное, вызывай полицию!

-- Обо мне не беспокойся. Все будет хорошо. На какое-то мгновение наши

взгляды встретились.

-- А что ты собираешься предпринять относительно Манускрипта? --

поинтересовался я.

-- Не знаю. Наверное, ждать сообщений о нем в сводках новостей.

-- А если Манускрипт окажется под запретом? Она одарила меня еще одной

из своих лучезарных улыбок:

-- Я так и знала. Вот ты и попался. Говорила же, что тебя это

заинтересует. А что ты собираешься делать? Я пожал плечами:

-- Видимо, попробую по возможности выяснить о нем что-нибудь еще.

-- Прекрасно. Если удастся, дай мне знать. Мы еще раз попрощались, и

Чарлин ушла. Я видел, как один раз она обернулась, махнула рукой, а

потом

скрылась в посадочном коридоре. Я же вернулся к своему грузовичку и

покатил

обратно на озеро. По дороге я остановился лишь один раз, чтобы

заправиться.

Добравшись до места, я прошел на крытую веранду и устроился в

кресле-качалке. В вечернем воздухе разносился многоголосый хор: звенели

цикады, скрипели древесные лягушки, а где-то вдали слышался крик

козодоя. От

висевшего низко над водой месяца через все озеро по покрытой рябью

поверхности протянулась дорожка лунного света.

Вечер получился занятным, но ко всей этой идее преобразования

человеческой цивилизации я был настроен скептически. Как и многие

другие, у

меня в голове роились идеалистические идеи, которые были в ходу в

шестидесятые - семидесятые годы, и я даже воспринял что-то от духовных

интересов восьмидесятых. Однако судить о том, что происходит на самом

деле,

было непросто. Каким должно было быть новое знание, благодаря которому

возможно изменить весь мир людей? Все это сильно отдавало идеализмом и

казалось весьма сомнительным. Ведь в конце концов люди уже давно живут

этой планете. С какой стати им должно быть ни с того ни с сего

ниспослано

откровение о бытии именно сейчас, по прошествии столь долгого времени?

несколько минут я смотрел на воду, потом погасил свет и пошел читать в

спальню.

Утром я проснулся внезапно, и в сознании четко запечатлелось виденное

во сне. Минуту-другую я лежал, уставясь в потолок и, пытаясь

восстановить в

памяти как можно более полную картину приснившегося. Мне нужно было

что-то

отыскать, и я пробирался сквозь густой лес. Он был на редкость красив,

и ему

не было конца.

Двигаясь вперед, я постоянно попадал в такие переделки, когда

наваливалось чувство потерянности и безысходности. Я не знал, что

делать

дальше. Но что самое невероятное -- каждый раз, будто нарочно, как бы

ниоткуда появлялся какой-то человек, и становилось ясно, куда нужно

идти.

Мне так и не удалось вспомнить, что было целью моих поисков, однако сон

этот

оставил ощущение невероятного подъема и уверенности в своих силах.

Сев в постели, я увидел полоску солнечного света, протянувшуюся от окна

через всю комнату. В ней сверкали висевшие в воздухе пылинки. Я подошел

окну и раздвинул шторы. Лень был просто блеск: голубое небо, яркое

солнце.

Свежий ветер слегка раскачивал деревья. В эти утренние часы озеро

покрывается рябью, которая отсвечивает на солнце. А выйдешь из воды,

ветерок

будет холодить мокрую кожу.

Я вышел из дома и бросился в воду. Вынырнув, я доплыл до середины и лег

на спину, чтобы полюбоваться родными горами. Озеро было расположено в

глубоком ущелье, на стыке трех горных цепей. Замечательный озерный

край,

открытый давным-давно моим дедом.