Джеймс Редфилд

Селестинские пророчества (Часть 1)

а затем

резко пошел вверх.

Смертельно уставший и объятый ужасом, я дрожал всем телом,

протискиваясь между валунами. Один раз, набравшись смелости, я

оглянулся.

Убийца подошел к телу жертвы. Я шмыгнул за камень как раз в ту секунду,

когда он поднял глаза и, казалось, посмотрел на меня. Прижимаясь к

земле, я

прополз мимо еше нескольких валунов. Потом склон стал ровнее, солдат

уже не

мог меня видеть, поэтому я снова вскочил на ноги и помчался во весь дух

камней и деревьев. Казалось, я лишился рассудка. Унести поскорее ноги

вот все, о чем я был в состоянии думать. Оглядываться я больше не

осмеливался, но был уверен, что слышу топот бегущего за мной солдата.

Начался подъем, и я продирался вверх, чувствуя, что силы начинают

покидать меня. Подъем перешел в ровное место, на котором росли высокие

деревья и был густой подлесок. Дальше за этим леском вздымалась

сплошная

каменная стена. Я тщательно осмотрел ее в поисках выступов, за которые

можно

было бы ухватиться или встать на них. Я взобрался-таки на эту стену, и

тогда

моему взору открылась картина, от которой внутри все упало. Стена

обрывалась

вниз метров на тридцать. Идти дальше было некуда.

Я был обречен, все кончено. Позади со скалы посыпались камни, значит,

убийца скоро будет здесь. Я рухнул на колени. Выбившийся из сил,

измученный,

я вздохнул в последний раз и прекратил всякое сопротивление, отдавшись

милость судьбе. Я знал, что еше немного -- и просвистят пули. И что

интересно: как избавление от страха смерть казалась чуть ли не

желанной. Я

ждал, а в сознании мелькали воспоминания о воскресных днях в детстве и

о тех

невинных размышлениях о Боге. Как это -- умереть? Я пытался раскрыть

себя,

чтобы понять это.

Ожидание длилось так долго, что я потерял всякое представление о

времени. Неожиданно до меня дошло, что ничего не происходит! Я

огляделся и

понял, что нахожусь на самой высокой точке горы. Все остальные отроги и

утесы лежали ниже этого места и передо мной, куда ни кинь взгляд,

открывались необъятные дали.

Какое-то малозаметное движение привлекло мое внимание. Там, далеко

внизу, по склону, обращенному на юг, шел в противоположную от меня

сторону

тот самый солдат, а через руку у него была перекинута винтовка,

принадлежавшая человеку Дженсена.

По телу разлилось тепло, и я зашелся в приступе беззвучного смеха. Я

каким-то чудом остался в живых! Повернувшись в другую сторону, я сел,

скрестив ноги, чтобы насладиться этим блаженным состоянием. Мне

хотелось

остаться здесь навсегда. В синеве небес сверкало солнце, и все вокруг

сияло.

Я сидел на вершине, пораженный тем, как близко подступили далекие,

окрашенные в алое холмы, вернее, ощущением того, что они стали ближе.

Такими

же близкими казались проплывавшие над головой редкие клубы облаков.

Было

такое впечатление, что можно дотянуться до них и потрогать руками.

Подняв руку к небу, я заметил, что ощущения моего тела стали другими.

Рука скользнула вверх невероятно легко, и я без труда держал спину, шею

голову абсолютно прямо. Я сидел скрестив ноги, а затем совершенно

свободно,

без помощи рук, встал. Я потянулся, меня охватило ощущение

всеобъемлющей

легкости.

Взглянув на далекие горы, я заметил на небе дневную луну, которая

вскоре должна была уже зайти. По всей видимости, она была в первой

четверти

и висела над горизонтом подобно перевернутой чаше. Я тут же понял,

почему у

нее такая форма. Прямо надо мной сияло солнце, которое в миллионах миль

отсюда освещало лишь верхнюю часть предзакатной луны. Я смог различить

линию

между солнцем и лунной поверхностью, и это каким-то образом позволило

мысленно выйти за пределы Земли.

Мне удалось представить себе Луну, которая уже скрылась за горизонтом,

ее форму, какой она предстала перед теми, кто живет западнее и пока еше

может видеть ее. Затем я представил, как она будет выглядеть, когда

переместится на другую сторону планеты, прямо подо мной. Для живущих

людей Луна предстанет полной, потому что Солнце у меня над головой

светит

прямо на Луну.