Диакон Андрей Кураев

Буддизм и христианство (Часть 4)

же

таких слов от Лазарева не слышно, и потому остается констатировать,

что Лазарев сервирует на стол читателей традиционное блюдо российского

интеллигента под названием 'каша в голове'.

Полагаю, что даже человек, верящий в реинкарнацию и карму, выразит

недоумение при знакомстве с таким, например, опытом 'диагностики

кармы': 'Однажды в компании я встретился с молодым человеком, который

очень богат. Он сказал, что швыряет деньги направо и налево, но они

все равно к нему возвращаются. Мне стало интересно, в чем же дело?

Посмотрел его поле и увидел там мощную связь с Божественным. Причина

крылась в его прошлой жизни, в которой он был монашкой, молился всю

жизнь, и поэтому, сколько бы денег он не имел сейчас, все равно его

душа не прилипнет к земному' [926]. Итак, монахиня-молитвенница стала

кутилой... Из рассказа Лазарева следует, что она была не наказана, но

именно поощрена таким перевоплощением. Вряд ли в любой религии мира

найдется хоть один монах и хоть один религиозный мыслитель, который

признает, что монах трудится именно для того, чтобы в следующей жизни

стать нуворишем...

Отношение Лазарева к деньгам вообще своеобразно. По его мнению,

'чтобы получить и сохранить богатство, человек должен иметь

нравственный потенциал, накопленный в прошлых жизнях' [927]. Возможно,

Лазарев не знает о том, что не он первый пришел к такому воззрению.

Ряд протестантских сект XVII-XVIII веков мыслили так же. Конечно, идея

реинкарнации была им чужда. Тем не менее они исходили из схожей

предпосылки: судьба человека предопределена Богом еще до сотворения

мира. Человек не может сделать ничего для того, чтобы приобрести

спасение или утратить его. Мы можем лишь стремиться к тому, чтобы

узнать -- внесены ли мы в книгу жизни или нет. Признак, по которому

можно узнать, отношусь ли я к числу избранных -- это Божие

благоволение ко мне во время моей земной жизни (ибо если Бог любит

меня в вечности, то Он должен одаривать меня всяческими благами и на

земле). Отсюда они делали вывод: тот, в ком Бог видит праведника и

кого Он желает спасти, должен быть богат. Людей, терявших состояние,

такие секты, бывало, даже отлучали от причастия. Бедность же

рассматривалась как состояние, обличающее богоборца и грешника...

Отсюда радикальная перемена в отношении к бедности, столь поражавшая

Диккенса и Честертона. Христианское средневековье умело ценить

бедность и утешать бедных. Пуритане Нового времени приняли жесточайшие

законы против нищих [928].

Вообще кармические философии очень легко и логично приходят к мысли о

необходимости кастового разделения людей (кастовое разделение не то

же самое, что классовое: классовое разделение не оправдывается

религиозно, в то время как кастовые барьеры рассматриваются как

освященные свыше). Касту сверхчеловеков возвещала Блаватская. Кастово

расчлененное общество обещает устроить движение 'Харе Кришна' в

случае, если оно придет к власти. Эта идея брезжит и за лазаревским

кармизмом. Отметив, что есть чистые аватары, а есть те, кто никогда не

сможет очиститься, Лазарев итожит: 'Поэтому их нужно разделить на

касты' [929].

Но все же вновь обратим внимание на фундаментальный вопрос: что есть

Бог по Лазареву? Действительно ли Он свободен от мира, или даже выбор

судьбы для человека Он совершает, подчинясь действию более высоких и

непреложных законов? Но если над Богом властны законы -- то на самом

деле у Бога нет никакого выбора. Бог не свободен помогать человеку.

Бог не свободен принимать покаяние человека. В своем классическом виде

философия кармы не может признать ни возможность, ни действенность

покаяния.

В книге 'Коррекция кармы', имитирующей брошюру С.Н.Лазарева, яснее,

чем в иных изданиях, видна логика оккультного христоборчества. С одной

стороны, как и положено рерихианке, Н.Ф.Лазарева утверждает: 'Нет

такого понятия, как прощение или смывание того злого и

безнравственного, что уже содеяно, другим способом, кроме

соответствующего наказания грешника... Раскаяние удержит человека от

повторения ошибок, но оно не может спасти его или других от