Диакон Андрей Кураев

Буддизм и христианство (Часть 4)

Это отнюдь не притча о веротерпимости. Напротив, это призыв к

радикальному отвержению всех иных точек зрения. Все -- слепцы.

'Вцепился каждый из невежд лишь в мнение свое и видит только часть

одну, а в целом -- ничего'. Это была бы притча о веротерпимости, если

бы Будда завершил ее выводом: все по своему правы. Но вывод Будды

совершенно противоположен: все невежды. Все, мыслящие иначе, чем

Гаутама -- невежды и слепцы. Гаутама действительно (как позднее

теософы) уравнял все религии. Но это -- отрицательное равенство: все

они равно заблуждаются.

И в самом деле -- вопросы, которые ставят 'слепцы' из притчи Будды,

отнюдь не поверхностны. Это -- 'вечные вопросы', без разрешения

которых не может обойтись ни одна философская система. 'Некоторые

говорят, что мир бесконечен и вечен, другие -- что он ограничен и

временем, и пространством, одни говорят, что душа умирает с телом, а

другие -- что она бессмертна' (Удана, 68). Будда просто отказался

обсуждать эти тезисы. Но позиция человека, который стоит на одном

месте и высмеивает неуклюжие движения всех тех, кто пытается идти и

хоть что-то делать, -- это позиция далеко не плодотворная.

Веротерпимость буддистов является не следствием большей нравственной

чуткости, чем, скажем, у христиан. Она просто логично вытекает из их

метафизики. Если комплекс сочетаний, который носит имя христианина, не

познает истину буддистского пути, он сможет это сделать в какой-нибудь

другой перекомбинации ('перевоплощении'). Можно посочувствовать

заблуждающемуся -- он еще на много жизней и на много веков удержит

себя в бытии, но в принципе это поправимо. Наградой за очередную

добродетельную жизнь может стать перевоплощение в буддистской семье и

возможность услышать наконец слово истины. Христианство, не знающее

перевоплощений, гораздо более трагично воспринимает человеческую жизнь

(единственную, а потому и абсолютно ответственную) и потому более

ориентировано на миссионерство и дискуссию.

Кроме того, буддистская философия вообще не допускает представления о

'ложной религии' или 'ложной вере'. Дело в том, что все боги, все

духи, все демоны созданы игрой сознания. Психическая энергия, которую

поклонник вкладывает в некий мыслеобраз, накопляется в нем, и

постепенно отчуждается от мыслящего, медитирующего, молящегося ума.

Соответственно, любой мыслеобраз, которому множество людей поклоняется

в течение долгого времени, достаточно реален. Он способен им помогать,

и как бы возвращать людям энергию, которую от них получил прежде.

Божества создаются направленным к ним поклонением; это как бы

объективированная энергия поклонения. Поэтому каждая религия права:

она сама создала свой образ и потому он действительно есть.

С точки зрения буддистов, все демоны и боги -- порождения

человеческого сознания (хотя и объективировавшиеся). Поэтому буддизм

готов признать и христианство: вам показался ваш рай, ваша Церковь и

ваши святые. Это плод вашего сознания -- ну и хорошо, играйтесь с ним.

Христиане -- не вполне удачные ученики, верящие в своих призраков. А

если бы они пошли дальше, то стали бы буддистами и поняли, что они

сами творцы своих божеств.

Буддистский же посвященный должен постигнуть психический механизм

теогонии. Для этого прежде всего ученик должен вызвать и приручить

демона. Для этого он проводит много месяцев в длительной уединенной

медитации в темноте. Он его призывает, воображает, сначала видит,

затем может коснуться его, беседует с ним. Высшая цель -- когда

призрак явственно для ученика гуляет с ним средь бела дня. 'С

некоторыми учениками происходят странные приключения, но среди них

бывают и победители, им удаются удержать при себе своих почитаемых

компаньонов, и те уже покорно сопровождают их, куда бы они ни

отправились. -- Вы добились своей цели, -- заявляет тогда учитель. --

Мне нечему больше вас учить. Теперь вы приобрели покровительство более

высокого наставника. Некоторые Ученики благодарят учителя и, гордые

собой, возвращаются в монастырь или же удаляются в пустыню и до конца

дней своих забавляются своим призрачным приятелем' [855]. Но есть