Рудольф Штайнер

Очерк Тайноведения (Часть 1)

того, что в течение более древнего времени

выступало в представлениях людей о Духо-мире. Говорилось, что я якобы

прочитал некоторое, это вобрал в подзонательное и затем в вере, что это

происходило из собственного созерцания, донес к изложению. Из гностических

учений, из восточной мудрости и так далее, должен я был якобы мои изложения

завоевать.

Тем, что такое утверждалось, остаются с мыслями полностью на

поверхности.

Мои познания Духовного, которые я полностью осознавал, есть результаты

собственного созерцания. Я каждое время при всех отдельностях и при больших

обзорах строго себя проверял, делаю ли я каждый шаг так, что полностью

разумное сознание сопровождало эти шаги. Как математик идет от мысли к

мысли, без того, что безсознательное, самовнушение и так далее играли роль,

так - говорил я себе - должно Духовное созерцание от объективной имагинации

к объективной имагинации идти, без того, что нечто другое в Душе живет, как

Духовное содержание ясно разумного сознания.

То, что знают об имагинации, что она есть не только субъекивный образ,

но образ-воспроизведение объективного Духо-содержания, к этому приносят это

через здоровое внутреннее переживание. Достигают этого Духовно-Душевным

образом, как и в области чувственного наблюдения при здоровой организации

верно отличают воображения от объективных восприятий.

Так имел я результаты моего созерцания передо мной. Они были сначала

„созерцаниями', которые жили без наименований.

Должен был я ими поделиться, то требовало это слово-описаний. Я искал

тогда позднее таковые в более древних изложениях Духовного, чтобы еще

безсловесное мочь выразить в словах. Я использовал такие слово-описания

свободно, так что ведь едва одно из таковых в моем использовании совпадает с

тем, чем оно было там, где я его находил.

Я искал, однако, такую возможность, чтобы выразить себя, всегда только,

после того как содержимое восходило в собственном созерцании.

Прежде прочитанное знал я как отключить, при собственном исследующем

созерцании через насторой сознания, который я именно уже описал.

Теперь, находили в моих выражениях отзвуки древних представлений. Без

того, чтобы входить в содержание, задерживаются за такие выражения. Говорю я

о „цветках лотоса' в астральном теле человека, то было это

доказательством, что я Индийские учения, в которых находят такое выражение,

якобы воспроизвел. Да, говорю я об астральном теле, то было это результатом

чтения Средневековых писаний. Использую я выражения: Ангел, Архангел и так

далее, то обновляю я просто представления Христианского гнозиса.

Такие, полностью на поверхности движущиеся мысли, находил я всегда

постоянно мне противопоставленными.

Также на эти факты желал я указать теперь при опять-появлении

„Тайноведения' в новом издании. Книга содержит ведь очерки

Антропософии как одно целое. Отсюда, она будет преимущественно затронута

недоразумениями, которым таковая подвергнута.

Со времени, в которое в моей Душе имагинации, которые книга

воспроизводит, слились вместе в один целостный образ, я безпрерывно

продолжал образовывать исследующее созерцание в людях, в историческое

становление человечества, в Космос и так далее; я приходил в отдельных

подробностях ко всегда новым результатам. Однако, что я в

„Тайноведении' дал как очерк, для меня ни в чем не было поколеблено.

Все, что я с тех пор мог сказать, является, когда это будет вставлено в

верном месте этой книги, как дальнейшая разработка тогдашнего эскиза.

Гетеанум (Goetheanum), 10 Января 1925

Рудольф Штайнер

Характер Тайноведения

Древнее слово: 'Тайноведение' будет применено к содержанию этой книги.

Слово может быть поводом того, что у различных людей современности

одновременно будут вызваны противоположные чувства. Для многих оно имеет

нечто отталкивающее; оно вызывает иронию, улыбку сожаления, возможно

пренебрежение. Они представляют себе, что род представления, который так

описывается может основываться только на праздном мечтании, на

фантазировании, что за такой 'мнимой' наукой может скрываться только

стремление обновления всякого суеверия, которое с правотой избегает тот, кто