Петр Демьянович Успенский

Tertium organum (Часть 2)

Дух услышит его голос. Поэтому блажен ты, если можешь

удержаться от самодумия и саможелания и можешь остановить колесо твоего

воображения и чувств. Так как на самом деле нет ничего, кроме твоего

собственного слуха и желания, которые препятствуют тебе и не дают видеть и

слышать Бога.

Ученик. Милый учитель, я не могу больше выносить, чтобы что-нибудь

отвлекало меня. Как найти мне ближайший путь к Богу?

Учитель. Где путь труднее, там ты и иди; бери то, что бросает мир; и

что делает мир, ты не делай. Иди противно миру во всех вещах, и тогда ты

придешь к Нему ближайшим путем.

Ученик. О, как могу я достигнуть Единства Воли и как прийти к Единству

Зрения?

Учитель. Замечай, что я говорю. Правый глаз смотрит в тебе вперед, в

Вечность. Левый глаз смотрит в тебе назад, во Время. Если теперь ты

позволишь себе смотреть всегда на Природу и на Вещи Времени, тебе невозможно

будет когда-либо достигнуть Единства, которого ты желаешь. Помни это и будь

на страже. Не позволяй твоему уму входить в то, что вне тебя, и наполнять

себя тем, что вне тебя, и не смотри назад на себя... Не позволяй твоему

левому глазу обманывать тебя, постоянно представляя тебе то, то другое и

возбуждая в тебе жажду обладания. Но пускай твой правый глаз управляет

левым... И только подчинив Глаз Времени Глазу Вечности... и пройдя через

Свет Бога в Свет Природы... ты достигнешь Единства Знания и Единства Воли.

В третьем диалоге беседа идет между учеником Юнием и учителем Теофором,

относительно неба и ада.

Ученик спросил Учителя:

-- Куда идет душа, когда тело умирает? Учитель отвечал ему:

-- Нет необходимости ей идти куда-либо.

-- Как нет, -- спросил Юний, -- разве душа после смерти не должна

оставить тело и пойти в рай или в ад?

-- Ей нет никакой необходимости идти... -- отвечал Теофор. -- Душа

имеет Небо и Ад внутри самой себя согласно Писанию... и что из этих двух

проявится в ней, в том она и будет находиться.

Приведенных выдержек достаточно для характеристики писаний нигде не

учившегося сапожника из захолустного городка Германии XVI-XVII столетий.

Беме замечателен именно яркой интеллектуальностью своих 'постижений', хотя в

то же время в них очень силен моральный элемент.

* * *

Проф. Джемс в своей книге ('Многообразие религиозного опыта') с большим

вниманием останавливается на христианском мистицизме, давшем очень много для

установления познавательной стороны мистики.

Я заимствую у него описание мистических переживаний некоторых

христианских святых.

Святой Игнатий признался однажды отцу Лайнецу, что час молитвенного

созерцания, пережитого однажды в Манрезе, открыл ему больше истины о

небесных вещах, чем все поучения ученых докторов, взятых вместе... Однажды,

когда он молился на ступенях хоров доминиканской церкви, он ясно уразумел

весь смысл божественной мудрости, проявившейся в созидании мира. Другой раз

во время одной церковной процессии дух его возрадовался о Боге, и ему было

дано увидеть в образе, доступном слабому пониманию обитателя земли, глубокую

тайну сущности Святой Троицы. Это видение наполнило сердце его такой

радостью, что впоследствии лишь одно воспоминание о нем заставило его

проливать обильные слезы.

* * *

'Однажды во время молитвы, -- пишет Св. Тереза, -- я получила

способность сразу постигнуть, каким образом все вещи могут быть созерцаемы в

Боге и содержаться в нем. Я видела их в их обычной форме, однако с

поразительной ясностью, и вид их остался живо запечатленным в моей душе. Это

одна из наиболее выдающихся милостей, дарованных мне Богом. Вид этот до

такой степени утонченный и нежный, что описать его нет возможности'.

'Дальше она рассказывает, что Божество представляет собой словно

громадный и поразительно прозрачный бриллиант, в котором каждый из наших

поступков отражается таким образом, что вся его греховность становится ясной

и очевидной'.

'Господь дал мне уразуметь, -- говорит она в другом месте, -- каким

образом Бог может быть в трех лицах. Он так показал мне это, что удивление

мое было равно охватившему меня чувству утешения. И теперь, когда я думаю о

Святой Троице или когда я слышу упоминание о ней, я понимаю, каким образом

три лица составляют только одного Бога, и испытываю при этом неизреченное

блаженство'.