Петр Демьянович Успенский

Tertium organum (Часть 1)

что ничего не знаем, что все, что мы до сих

пор знали о них, это только неправильный вывод из неправильных

предположений. Нам может раскрыться нечто бесконечно большое и неизмеримо

важное в таких явлениях, как расширение и сокращение тел, теплота, свет,

звук, движение планет, наступление дня и ночи, смена времен года и пр. и пр.

Вообще для нас вдруг могут объясниться самым неожиданным образом свойства

явлений, которые мы привыкли принимать как данные, как не заключающие в себе

ничего сверх того, что в них видим.

Постоянность, длительность, периодичность, непериодичность явлений

могут получить для нас совершенно новый смысл и значение. Новое и

неожиданное может открыться нам в переходе одних явлений в другие. Рождение,

смерть, жизнь человека, его отношения с другими людьми, любовь, вражда,

симпатии, антипатии, желания, страсти -- вдруг могут осветиться совершенно

новым светом. Нам очень трудно сейчас представить себе природу этого нового,

которое мы можем почувствовать в старых вещах; и очень трудно будет уяснить

себе ее, когда мы начнем ее чувствовать. Но в сущности, только наша

неспособность чувствовать и понимать это новое и отделяет нас от него,

потому что мы живем в нем и среди него. Но наши чувства слишком примитивны,

наши понятия слишком грубы для той тонкой дифференцировки явлений, которая

должна открываться нам в высшем пространстве. Наш ум, наша способность

ассоциаций, недостаточно эластичны для схватывания новых соотношений.

Поэтому первым чувством при знакомстве с 'тем миром' (то есть с этим же

самым нашим миром, только взятым без тех ограничений, в которых мы его

обыкновенно рассматриваем) -- должно быть удивление, и это удивление должно

все больше и больше расти по мере большего знакомства. И чем лучше мы знаем

какую-нибудь вещь или какое-нибудь отношение вещей, чем ближе, чем

фамильярнее нам они, тем больше нас должно удивлять то новое и неожиданное,

что мы будем в них открывать.

Желая понять ноуменальный мир, мы должны искать скрытое значение во

всем. Теперь в нас слишком глубоко въелся позитивизм с его стремлением

искать у всего видимую причину и видимое следствие. С багажом позитивных

привычек нам очень трудно постигать некоторые идеи. Между прочим, нам очень

трудно понять реальность различия в нуменальном мире одинаковых предметов

нашего мира с различными функциями.

Но, если мы хотим приблизиться к пониманию ноуменального мира, мы всеми

силами должны стараться замечать все те кажущиеся, 'субъективные' различия

между предметами, которые нас иногда поражают, которые мы иногда до боли

ясно чувствуем, -- те различия, которые выражаются в художественных образах,

часто являющихся прозрением в мире реальностей. Эти различия и есть

реальности ноуменального мира, гораздо более реальные, чем вся майя наших

феноменов.

Мы должны стараться замечать эти реальности и развивать в себе

способность чувствовать их, потому что именно таким образом, и только таким

образом мы становимся в общение с ноуменальным миром, или миром причин.

* * *

Очень интересный пример понимания скрытого значения явлений я нахожу в

книге 'Оккультный мир' ('The Occult World') в письме одного

индуса-оккультиста к автору этой книги А. П. Синнету.

-- Мы, видим огромную разницу, -- пишет корреспондент Синнета, -- между

качествами двух равных количеств энергии, затрачиваемой двумя людьми, из

которых один, предположим, идет на свою обычную, покойную, ежедневную

работу, а другой идет в полицейский участок сделать донос на своего

товарища. Люди науки не видят этой разницы. А мы видим специфическую разницу

между энергией дующего ветра и энергией вращающегося колеса.

Всякая мысль человека, появляясь, переходит во внутренний мир и

становится активным существом, соединяясь и как бы срастаясь с 'духом'

(elemental) -- то есть с одной из полусознательных сил природы.

Если мы оставим пока последнюю часть этого замечания и возьмем только

первую, то мы увидим, что, конечно, 'человек науки' не признает разницы в

качествах энергии, затрачиваемой двумя людьми, идущими: один на работу, а

другой с доносом. Для науки этой разницы не видно. Наука ее не ощущает и не

признает. Но у нас есть форма познания, прекрасно ощущающая эту разницу,

понимающая и знающая ее.