Петр Демьянович Успенский

Совесть: поиск истины (Часть 2)

причинами, тем не менее, одного

характера.

Кубанский регион, изобилующий зерном и другими сырьевыми продуктами,

протестовал против всякого экспорта, приносящего только бумажные деньги,

которые были лишены ценности. Он готовился менять свои продукты

исключительно на другие товары. Чтобы прекратить несанкционированный

экспорт, Кубанский край окружил себя таможнями. На каждой станции этого

нового 'фронта' поезда останавливались на очень продолжительное время,

проверяли весь багаж, и т. д. И это было правилом в течение шести месяцев.

Но сейчас, с тех пор, как новые области были освобождены от большевиков,

районы Дона и Терека оказались в таком же положении, хотя у них зерна

меньше, чем у Кубани, они все-таки кое-что имеют. Недавно освобожденные

области не имеют ничего, или же хлеб стоит там 40-50 рублей за фунт, то есть

в десять раз дороже, чем в районе Терека. Если бы экспорту зерна дали ход,

то оно сразу же исчезло с Дона и Терека, и было заменено горами бумажных

денег, которые Добровольческая Армия грозится 'отменить'. Надо признать, что

есть, от чего огорчиться.

235

Совесть: поиск истины

Республики решили не допускать никакого экспорта зерна. Добровольческая

Армия ответила на эту меру заявлением, что она воспрепятствует поступлению

каких-либо ни было товаров в Республики. Другими словами, Добровольческая

Армия объявила экономическую блокаду непокорным Республикам; и правительства

Кубани, Дона и Терека стоят теперь перед выбором или экспорта зерна, или

существования без других продуктов: сахара, кожи, фабричных изделий и т. д.

Ближайшее будущее покажет нам, как высоко поднимутся цены на хлеб и другие

товары. Опыт последних дней позволяет нам предсказать, что мы будем платить

больше и за то, и за другое. Подобные 'конфликты' неизменно несут выгоду все

увеличивающимся массам спекулянтов, например, армян.

И все это происходит в ближайшем соседстве с большевиками, тогда как

они до сих пор еще не побеждены!

Я намеревался говорить о самом себе, о моей жизни здесь. Преуспей я в

изображении того, как я провожу день, вы бы достигли более ясного понимания

нашей жизни. Но, как вы видите, почти каждое слово должно быть объяснено. Мы

так далеки друг от друга, что можно сказать -- мы почти на разных планетах.

Только бы не было ни одного большевика на вашей планете!

ЭПИЛОГ из книги 'В России Деникина' К. И. Бечхофера

Наконец мы достигли Ростова-на-Дону (называется так, чтобы отличать от

другого Ростова близ Москвы). Я пробился через переполненный людьми вокзал и

взял извозчика. Через несколько минут я уже стучал в дверь моего друга, м-ра

Успенского. Он русский писатель, который опубликовал также одну или две

книги на английском; он крупный специалист в таких вопросах как четвертое

измерение -- если, конечно, человек может быть экспертом в таких

непостижимых вещах -- и написал несколько занимательных книг об Индии и

индийской философии. Я имел удовольствие знать его уже несколько лет, в

Индии, Англии и дореволюционной России. Блестящая серия писем, которые он

послал в лондонский еженедельник 'Новую эпоху', описывающая обстановку в

Южной России летом и осенью 1919-го года, вызвали у меня чрезвычайное

желание возобновить наше знакомство. Он радушно встретил меня и сразу же

пригласил разделить с ним его жилище. Я сказал, что не буду беспокоить его и

пойду в гостиницу. Он засмеялся.

-- В сегодняшней России вы не можете взять комнату в гостинице, --

сказал он, -- они все реквизированы правительством или офицерами.

236

П. Д. Успенский

-- А в частных домах?

-- То же самое. Каждая квартира в Ростове была исследована служащими по

расквартировке. Они оставили по одной комнате каждой женатой паре, если те

были достаточно удачливы, и присвоили остальные для офицеров. Я сам в этой

комнате только до завтра. Офицер, который реквизировал ее, мой друг, и он

одолжил мне ее на несколько дней. Но он возвращается завтра, и тогда мы

будем должны искать новую комнату, если мы сможем сделать это.

Я выглядел смущенным. Не проведем ли мы следующую ночь на улице?

Успенский улыбнулся моему испугу.

-- Не беспокойтесь, -- сказал он, -- мы найдем где-нибудь место. Я

вижу, что вы новичок в этой стране. За последние два года никто не волнуется