Петр Демьянович Успенский

В поисках чудесного. Фрагменты неизвестного учения

знаниях, и пришел с ним познакомиться.

Гурджиев, как он сам мне рассказал, сыграл роль настоящего торговца

коврами. С сильнейшим кавказским акцентом, на ломаном русском языке, он

принялся уверять 'оккультиста', что тот ошибся, что он только продает ковры,

и немедленно начал развертывать их и предлагать посетителю.

'Оккультист' ушел, убежденный, что стал жертвой мистификации своих

друзей.

- Было очевидно, что у мерзавца нет ни гроша, - прибавил Гурджиев, -

иначе я выжал бы из него деньги хотя бы за пару ковров!

Обычно чинить ковры к нему приходил какой-то перс. Однажды я заметил,

что Гурджиев очень внимательно наблюдает за тем, как работает этот перс.

- Хочу понять, как он это делает, и все еще не понимаю, объяснил

Гурджиев. - Видите вон тот крючок у него в руках? Все дело в нем. Я хотел

купить этот крючок, но он не продает его.

На другой день, придя раньше обычного, я увидел, что Гурджиев сидит на

полу и чинит ковер совсем так же, как это делал перс. Вокруг него были

разбросаны мотки шерсти разных цветов, в руках он держал крючок такого же

типа, какой я видел у перса. Выяснилось, что он вырезал его простым

напильником из лезвия дешевого перочинного ножа и в течение утра постиг все

тайны починки ковров.

Он много рассказывал мне о коврах; нередко говорил, что ковры - одна из

древнейших форм искусства. Он описывал древние обычаи, связанные с выделкой

ковров в некоторых районах Азии - как целая деревня работает сообща над

одним ковром; как зимой по вечерам все жители деревни, старые и молодые,

собираются в одном большом помещении; как,, разделившись на группы, они

стоят или сидят на полу в особом порядке, издавна известном и определенном

традицией. Затем каждая группа начинает свою работу. Одни вынимают из шерсти

камешки и щепки, другие бьют шерсть палками; третья группа расчесывает ее;

четвертая прядет; пятая красит; а шестая - или, может быть, двадцать шестая

ткет ковер. Мужчины, женщины, дети, старики, старухи - все заняты своей

традиционной работой, которая совершается под аккомпанемент музыки и пенья.

Прядильщицы с веретенами в руках, работая, пляшут особую пляску, и все

движения людей, занятых разной работой, подобны одному движению,

совершаемому в одном ритме. Кроме того, каждая местность имеет собственную

музыку, свою мелодию, особые песни и пляски, которые с глубочайшей древности

были связаны с выделкой ковров.

Когда он рассказывал мне об этом, у меня в уме мелькнула мысль, что,

может быть, рисунок и окраска ковров в какой-то мере связаны с музыкой и

являются ее выражением в линиях и цветах; что, возможно, ковры суть не что

иное, как записи этой музыки, ноты, при помощи которых можно воспроизводить

мелодии. Для меня в этой идее не было ничего странного, поскольку я часто

'видел' музыку в форме сложного рисунка.

Из некоторых случайных бесед с Гурджиевым я приобрел кое-какие

представления о его прежней жизни. Детство Гурджиева прошло в необычных,

весьма далеких от нас, почти библейских условиях. Бесчисленные стада овец;

скитания с места на место; соприкосновение с разными странными людьми. Его

воображение особенно поразили йезиды, или 'дьяволопоклонники'; с самых

ранних лет его внимание привлекали их непонятные обычаи и удивительная

зависимость от неизвестных законов. Среди прочего он рассказывал, что еще

ребенком видел, как мальчикийезиды не могут выйти из круга, очерченного

вокруг них на земле.

Он провел юные годы в атмосфере волшебных сказок, легенд и традиций.

'Чудесное' вокруг было подлинным фактом. Предсказания будущего, которые он

услышал и которым окружающие его люди поверили, - эти предсказания

исполнились и заставили его поверить во многое другое.

Все это вместе взятое уже в детстве породило в нем стремление к

таинственному, непонятному, магическому. Он рассказал, что еще совсем

молодым совершил несколько далеких путешествий по Востоку. Я не мог в

точности решить, что в его рассказах было правдой. Как он говорил, во время

путешествий он снова столкнулся с явлениями, свидетельствовавшими о

существовании некоторого знания, особых сил и возможностей, превосходящих

возможности обыкновенного человека, встретился с людьми, наделенными