Илья Беляев

Острие Кунты (Часть 1)

перерасти в опухоли.

После процедуры Маняша дала мне что-то выпить и велела немного

полежать. Поначалу я чувствовал себя так, словно меня переехал каток. Через

некоторое время, однако, в теле поднялась волна жара, и я почувствовал, как

этот внутренний огонь сжигает накопившиеся в теле шлаки и нечистоты. После

этого наступило блаженное ощущение, как будто мое тело размягчили и вымыли

изнутри.

Выходя из Маняшиного дома, я заметил возле дома большую металлическую

бочку на чугунной треноге. 'Что это?' - спросил я с затаенным ужасом. 'Это,

милок, людей в навозе, парить', - объяснила бабка. Оказалось, что бочку

наполняют конским навозом и больного сажают в него по шею, после чего под

бочкой разводится огонь. Процедура длится шесть часов. Я спросил Маняшу,

какие болезни этим лечат. 'Мертвых поднимала', - ответила бабка. Не

сомневаюсь, что именно так оно и было.

Глава 37

Оставь заботу о теле его создателю. Живи в Духе.

Маняша была ученицей Порфирия Иванова, известного целителя и учителя,

оставившего после себя многих последователей. В детстве он был слабым и

болезненным ребенком, но, возмужав, укрепил здоровье целительной силой

холода. Зимой он часами ходил за околицей деревни в одних трусах и босиком.

Впоследствии он никакой другой одежды не носил.

Главными лечебными средствами Иванова были этика и холод. Первое, что

он делал со своими пациентами, - это окатывал их ведром холодной воды из

колодца. Во время войны немцы посадили Порфирия в душегубку вместе с группой

односельчан. Когда душегубку открыли, Иванов был единственным, оставшимся в

живых. Тогда его заперли в душегубке одного и вновь завели двигатель

грузовика, но Порфирий опять оказался цел и невредим. Тогда немцы отпустили

его, выдав бумагу, что ее податель является русским святым. Иванову,

впрочем, никакой бумаги было не нужно. Он и был русским святым, совершившим

множество чудес и исцелений. За свою долгую жизнь он принял около двух

миллионов человек и никогда ни от кого не брал ни денег, ни подарков.

Советская власть неоднократно упрятывала Порфирия в психушку, где на

нем испытывали новые лекарственные препараты. Иванов как-то умудрялся

выводить ядовитые вещества себе в ногу, в результате чего потом охромел.

Однажды Порфирий приехал в одних трусах в Москву и каким-то образом сумел

попасть на прием к Калинину. Он представил 'всесоюзному старосте' проект

оздоровления нации путем широкого внедрения 'холодотерапии'. Проект,

естественно, остался под сукном.

Принципы своей этики Иванов сформулировал в коротком манифесте,

названном им 'Детка' и состоящем из 12 пунктов. Из них мне запомнились

только два: всегда желать людям старше тебя доброго здоровья и никогда не

плеваться.

В Непале мне довелось встретиться с традиционной тибетской

целительницей Лхамо Долкар. Она кусала своих пациентов и буквально

высасывала из них болезни, что является старинной тибетской практикой. Лхамо

бежала из Тибета от китайской оккупации и жила в Катманду. Каждое утро в ее

квартире собирались больные, в основном местные, но приходили и иностранцы.

Определенной платы за лечение не было - каждый оставлял, сколько может.

Среди пациентов можно было встретить и бедных крестьян, и членов королевской

семьи. Лечила Лхамо все.

До того, как стать целительницей, она была очень больна, и многие

считали ее безумной. Это продолжалось до тех пор, пока Лхамо не встретила

ламу по имени Таглунг Ринпоче, который благословил ее на путь целителя. По

благословении Лхамо не только избавилась от мучавших ее недугов, но и стала

проводником богини Дордже Юдронма, получив ее целительную силу. Впоследствии

Лхамо благословил и Далай Лама.

Сеанс начинался с того, что целительница одевалась в ритуальную одежду

и шапку, после чего молилась богине, призывая ее, простираясь ниц перед

танкой (тибетской иконой) и раскачиваясь всем телом. После чего Лхамо

преображалась - из простой тибетской женщины она превращалась в грозное

буддийское божество - Дордже Юдронма входила в тело Лхамо Долкар, и та

погружалась в транс.

Преобразившись, Лхамо подзывала первого пациента и, задав несколько

вопросов на тибетском или через переводчика, которым была ее племянница,

определяла болезнь и приступала к лечению. Последнее заключалось в том, что