Илья Беляев

Острие Кунты (Часть 1)

от бесплодия,

так и осталось неизвестным. Много лет спустя я узнал, что Королев перебрался

в Петербург, открыл там практику, пишет книги и вернул себе свое китайское

имя У Вэйсин.

Добравшись до вокзала, я сел в первый подошедший поезд и на утро

оказался в Тбилиси. Город превзошел все мои ожидания. Он был гораздо теплее

('тбили' по-грузински значит 'теплый'), живописнее и красивее Еревана.

Многие жили в просторных домах, утопавших среди фруктовых садов, что, по

ленинградским понятиям, было немыслимой роскошью. Люди на улицах запросто

знакомились и звали к себе в гости. Нигде в мире я не встречал ничего

похожего на грузинское гостеприимство. Тебя принимали как друга и брата, с

открытой душой и настоящей, идущей от сердца щедростью.

Грузия - христианская страна, и, по-моему, одна из немногих стран, где

вера не ограничивается посещением церкви и разговорами, но зримо выражается

в национальном характере. Давать для грузин так же естественно, как и жить.

В них чувствовались достоинство, гордость и благородство характера - плоды

древней крови и старой культуры.

Я влюбился в Грузию сразу и навсегда: в ее печальные на закате горы, в

монастыри, храмы и башни дивной красоты, в удивительные протяжные мелодии

песен; я полюбил грузинскую еду, вино, самый воздух этой страны. Грузины

необычайно музыкальны; я несколько вечеров подряд слушал, как пели простые

люди после работы, сидя где-нибудь в беседке в новом микрорайоне за бутылкой

вина. Грузинская семиголосная полифония - единственная в мире в своем роде,

и врожденная способность грузин к многоголосному пению поистине

поразительна.

Я остановился в доме Мате Джандиери - художника-монументалиста и друга

Малхаса Горгадзе, у которого когда-то гостил Тоша. Мате, по советским

понятиям, был сказочно богат. Он жил со своей семьей в элитном районе

Тбилиси, принадлежавшем художникам и артистам. Его дом - настоящая вилла с

бассейном, садом, с павлином в вольере и двумя слугами, один из которых,

японец Яша, бежал когда-то из Астрахани за изнасилование дочери ректора

института. Теперь Яша ошивался в богатом районе, подрабатывая, чем придется.

Более всего меня поразило то, что Мате зарабатывал деньги абстрактными

монументальными фресками, в отличие, скажем, от своего соседа, весь двор

которого был уставлен огромными бюстами Ленина. Богатство никак не

отразилось на превосходных человеческих качествах Джандиери, - он был

жизнерадостен и бескорыстно помогал многим людям.

На небольшой площадке за домом стояла недостроенная шарообразная

конструкция, накрытая брезентом. Когда я спросил Мате, что это такое, он,

улыбаясь в усы, объяснил, что возводит свою старую мечту. Мечта Джандиери

была довольно странной: он строил зеркальный изнутри шар, диаметром чуть

выше человеческого роста. Мате признался мне, что его долгие годы занимал

вопрос: что увидит человек, помещенный в зеркальный шар. Никто не мог

ответить ему на этот вопрос, и тогда Джандиери решил построить шар, чтобы

выяснить это самому. Он пошутил, что шар, вероятно, будет отличным

вытрезвителем для его гостей.

Идея показалась мне занимательной, но времени дожидаться окончания

постройки не было - меня звали горы. Много лет спустя я позвонил Мате и

узнал, что шар был разрушен во время гражданской войны в Грузии в 1992 году.

На мой вопрос, как выглядел человек внутри шара, Джандиери ничего не

ответил.

Мате пришел в восторг от моего плана поселиться в горах и добавил, что

если бы не семья и работа, он бы и сам с удовольствием отправился пасти

овец. Джандиери организовал для меня джип, шофера и отправил к своим

родственникам, жившим в Хевсурети - удаленном горном районе на границе с

Чечней. Я поблагодарил Мате за помощь, и ранним утром мы отправились в путь.

В машине ехало еще два человека, которым нужно было в Хевсурети. Дорога

заняла пять часов. По пути мы остановились на берегу горной реки отдохнуть и

перекусить. Неожиданно из леса появился всадник, молодой хевсур, одетый в

национальный костюм - серый кафтан с нагрудными карманами для патронов,

черная шерстяная шапка с вышивкой и старинный кинжал на поясе. Конь его был

взмылен, и всадник выглядел утомленным. Пот струился по его лицу. Фигура эта

показалась мне совершенно фантастической, как будто я попал в глубокую