Илья Беляев

Острие Кунты (Часть 1)

выставлял на стол закуску, и за

приятной беседой незаметно протекало время. Закончив бутылку вместе с

хозяином, боль- ной вставал из-за стола совершенно здоровым. Что лечить,

лекарю было все равно, да он особо в это и не вникал. Все случаи исцеления

были равно успешными. Тоша подружился с Лавочкиным и какое-то время жил у

него. Он называл Лавочкина чудом природы.

Уже в Ленинграде Тоша получил письмо от сына Матвея, в котором тот

писал, как узнал о смерти своего отца. Сын знахаря проходил службу под

Мурманском, и однажды ему зачем-то понадобилось залезть на чердак армейской

казармы, где он жил. Чердак был завален каким-то хламом, покрытым густым

слоем пыли. Неожиданно он увидел среди этого хлама фигуру человека, это

оказался его отец. Остолбенев, он спросил папашу, что тот здесь делает.

Матвей сказал, что он умер и пришел проститься. На следующее утро в часть

действительно пришла телеграмма о его смерти.

Другим интересным человеком, встретившимся Тоше, был Малхас Горгадзе,

художник из Тбилиси.

Малхас был суфием и имел полный пояс посвящения. При вступлении в орден

ученику давался кожаный пояс, на который, по мере продвижения по суфийскому

пути, навешивались серебряные бляшки. Бляшки были сделаны таким образом, что

каждая последующая входила в предыдущую и сцеплялась с ней. Когда весь пояс

оказывался заполненным, это означало полное посвящение.

Малхас взял Тошу в горы, чтобы показать ему старинный грузинский обряд

исцеления безумия пением. Для этого они приехали в дальнюю деревню, где

несколько стариков еще знали, как совершать этот обряд. Действие происходило

на рассвете. Больного вывели из деревни и отвели в ущелье, по дну которого

бежал горный ручей. Старики, одетые в традиционную горскую одежду, встали в

круг на берегу, безумца же поставили в середине. После молитвы они взялись

за руки и начали торжественно и протяжно петь древний семиголосный канон.

Звуки пения, отдаваясь от стен ущелья, создавали неповторимое эхо. Эхо

смешивалось с голосами, и казалось, что горы пели вместе с людьми.

Больного стало трясти, он истошно кричал не своим голосом. Потом он

повалился на землю, встал на карачки и стал быстро бегать на четвереньках,

стараясь вырваться из круга. Глаза его закатились, на губах показалась пена.

Старики же продолжали невозмутимо петь, крепко держась за руки и не выпуская

безумца из круга. Наконец, больной затих, распластавшись на земле. Пение

прекратилось, несчастного завернули в одеяло и понесли назад в деревню, где

он проспал трое суток, после чего проснулся совершенно здоровым.

Вернувшись в Тбилиси, Тоша в доме Горгадзе впервые увидел ауру толпы,

Малхас показал ему упражнение на развитие способности видеть каждым глазом

по отдельности. Эта способность позволяет увидеть вещи, неразличимые обычным

зрением. Само упражнение очень просто: нужно встать возле полураскрытой

двери и прижаться к ней лбом так, чтобы одним глазом смотреть внутрь

комнаты, а другим - по другую сторону двери. Зрение при этом нужно

сфокусировать таким образом, чтобы отчетливо видеть оба пространства

одновременно.

Попрактиковавшись таким образом какое-то время, Тоша вышел на балкон.

Был вечер выходного дня, и внизу по бульвару прогуливалось много народа.

Тоша увидел, что над толпой висит радуга. Это было разноцветное сияние,

состоявшее из всех мыслимых и немыслимых цветов, - постоянно переливающихся,

смешивающихся и переходящих один в другой. Зрелище было завораживающее.

Радугу эту составляли ауры множества людей, но она казалась одним огромным

многоцветным живым существом, живущим своей независимой жизнью. Жизнь эта

словно бы не знала смерти.

Вернувшись после своих странствий в Ленинград, Тоша нашел своих бывших

приятелей по университету, Сережу и Джона, которые стали его первыми

учениками. Тоша был необычайно одаренным человеком и как-то сразу, без

усилий, становился мастером во всем, за что бы ни брался. Взяв впервые в

руки краски, он уже знал, что с ними делать. Он был интересным художником,

знал медицину, писал стихи. Мог идеально насвистать самую сложную мелодию,

единожды ее прослушав. Тоша был хорошо образован и легко мог поддерживать

беседу с профессионалами самых разных профессий, включая ученых. Он обладал

феноменальной памятью и владел техникой скорочтения. Однажды я дал ему роман