глиняных горшка с крышками. Клара предложила мне
сесть за один из столов. Она подошла к печке и, повернувшись ко мне
спиной, принялась помешивать в горшочках и накладывать в тарелки. Через
несколько минут она поставила передо мной плов, приготовленный из тушенки,
риса и фасоли.
- Когда ты успела приготовить эту еду? - спросила я, искренне
удивляясь, потому что за все время нашего пребывания в ее доме она явно
никуда не отлучалась.
- Я состряпала все это перед нашим выходом на прогулку и поставила на
печку, - сказала она полушутя.
За кого она меня принимает? - думала я. Для того, чтобы приготовить
эту еду, нужно несколько часов. Она загадочно засмеялась в ответ на мой
удивленный взгляд.
- Ты права, - сказала она тоном человека, который прекращает
розыгрыш. - Есть здесь смотритель, который иногда готовит для нас пищу.
- Этот смотритель сейчас находится здесь?
- Нет, что ты. Он, должно быть, был здесь утром, но потом ушел. Ешь и
не забивай себе голову такими незначительными вопросами, как то, откуда он
пришел.
Клара и ее дом были полны неожиданностей, подумала я. Но усталость и
голод давали о себе знать, и я не могла больше ни спрашивать, ни
размышлять о чем-то, не имеющем отношения непосредственно к настоящему.
Креветка, которая казалась за обедом такой большой, теперь ушла так далеко
в прошлое, что мне едва удавалось о ней вспомнить. Тому, кто любит есть
медленно, могло показаться, что я набросилась на плов, как голодный волк.
Еще ребенком я никогда не могла расслабиться за столом и просто получать
удовольствие от еды. Я всегда воображала себе ту гору посуды, которую мне
придется мыть потом. Каждый раз, когда один из моих братьев брал еще одну
тарелку или ложку, внутри меня все сжималось. Я была уверена, что они
специально пачкают как можно больше посуды, чтобы мне потом было что мыть.
К тому же, каждый раз во время еды мой отец затевал споры с матерью. Он
знал, что она не сможет уйти из-за стола, пока все не закончат есть,
поэтому использовал эту возможность для того, чтобы излить ей все свои
жалобы и замечания.
Клара сказала, что мне не нужно мыть тарелки, хотя я и предложила ей
свою помощь. Мы пошли в гостиную очевидно, одну из тех комнат, которые по
ее мнению, не нуждались в электрическом освещении, потому что здесь царил
полный мрак. Клара зажгла керосиновую лампу. Она загорелась ярко, придавая
всему таинственный, но в то же время спокойный и уютный вид. Везде
покачивались тени. Мне казалось, будто нахожусь во сне вдали от
реальности, которую освещают электрическим светом. Клара, ее дом, эта
комната - все, казалось, относится к какому-то другому времени, находится
в каком-то потустороннем мире.
- Я обещала, что познакомлю тебя с нашей собакой, - начала Клара,
садясь на диван. - Эта собака является неотъемлемой частью здешней
обстановки. И ты должна быть очень внимательной с тем, что думаешь или
говоришь о ней.
Я уселась рядом с ней.
Что, это чувствительная, нервная собака? спросила я, рисуя в
воображении неприятную встречу с ней.
- Чувствительная - да, нервная - нет. Я считаю, что эта собака
представляет собой очень развитое существо, но, являясь собакой, ей очень
трудно, если вообще возможно, выйти за пределы представления о себе.
Я громко засмеялась, когда услышала, что у собаки может быть
представление о себе. Я сказала Кларе, что ее утверждение кажется мне
бессмысленным.
- Ты права, - согласилась Клара, - в данном случае не стоит говорить
о представлении. Лучше сказать, что собака заблуждается, чувствуя свою
важность.
Я знала, что она шутит со мной, но мой смех на этот раз был более
осторожным.
- Ты можешь смеяться, но я говорю вполне серьезно,- сказала Клара
тихим голосом. - Я дам тебе возможность убедиться в этом. - Она
наклонилась ближе ко мне и понизила голос до шепота. - В ее отсутствие мы
называем ее заро, что по-испански означает 'жаба', потому что Эта собака
похожа на большую лягушку. Но осмелься лишь при ней назвать ее так, и она
разорвет тебя на куски. Теперь, если ты не веришь мне или если у тебя
достаточно смелости, чтобы попробовать назвать ее так, знай, что когда
собака придет в ярость, существует только один выход.
- И что же это? - спросила