Флоринда Доннер

Жизнь-в-сновидении (Часть 2)

духа.

-- Я не имею ни малейшего представления о том, что с вами

происходит, -- продолжал он. -- Мужчины должны непрерывно

сражаться, чтобы удерживать внимание в сновидениях. Женщины не

сражаются, но они должны достичь внутренней дисциплины.

С ясной улыбкой он добавил:

-- Есть одна штука, которая может помочь тебе. Не

принуждай себя к сновидениям, как ты обычно это делаешь.

Позволь им самим прийти к тебе.

Я не могла вымолвить ни слова в ответ. Изумление быстро

сменилось злостью. Не в силах сдерживаться, я натянула туфли и

с яростью бросилась вон из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Его смех преследовал меня всю дорогу до площадки, где стояла

моя машина.

Удрученная, чувствуя себя совершенно покинутой и одинокой,

сожалея прежде всего о себе самой, я вела машину к берегу. Там

было пустынно, шел дождь, прямой и тихий. Совсем не было ветра,

и капли дождя ложились мягко и ровно. Было что-то

умиротворяющее в приглушенных звуках плеска волн и дождя,

падающего на воду. Я сбросила туфли, закатала брюки и бродила

до тех пор, пока полностью не очистилась от тревоги и

индульгирования.

Я знала, что избавилась от них, потому что сквозь шуршание

и плеск волн услышала голос Флоринды:

-- Ты должна бороться в одиночку.

Мне не было страшно. Я просто осознала себя в самом деле

одинокой. И это принесло мне ощущение вины за то, что я

собралась было сделать. Но я уже не могла ждать, и начала

действовать немедленно.

Оставив записку в дверях Исидоро Балтасара -- мне не

хотелось, чтобы он отговаривал меня, -- я отправилась к дому

магов. Я вела машину всю ночь, и под утро добралась до Тусона.

Сняв комнату в мотеле, я проспала большую половину дня и после

обеда снова отправилась в путь, выехав на дорогу, по которой мы

возвращались с Исидоро Балтасаром.

Обычно я очень плохо ориентируюсь, но маршрут уже был

запечатлен где-то в глубине моего сознания. С отрешенной

уверенностью я точно знала, какую дорогу выбрать, где

сворачивать, и даже не заметила, как добралась до дома магов. Я

не смотрела на часы, мне не хотелось терять ощущение того, что

время остановилось еще когда я выехала из Тусона.

В доме не было ничего, что причиняло бы мне хоть какое-то

беспокойство. Я понимала, что никто не приглашал меня сюда, но

отчетливо помнила слова Нелиды о том, что она спрятала в

выдвижном ящике маленькую корзинку с подарками от всех женщин и

что я могу вернуться когда захочу.

-- Когда бы ты ни приехала, днем или ночью, эта корзинка

будет на месте, -- звучали в ушах ее слова.

С уверенностью постоянного обитателя я направилась прямо в

комнату, оставленную для меня Эсперансой. Белый с оборками

гамак был готов, как будто меня на самом деле ожидали. Смутное

беспокойство овладело мной, но я вовсе не была испугана.

Стремясь успокоиться, я опустилась в гамак и принялась

раскачиваться туда-сюда.

-- К черту все страхи! -- воскликнула я и, как кошка, с

наслаждением потянулась до хруста в суставах.

-- О, ты благополучно вернулась! -- раздался голос из

коридора. Я еще не видела ее, но не успела вновь воцариться

тишина, как я уже знала, что это Нелида. Я ждала, когда она

войдет, но ее не было.

-- Твоя еда на кухне, -- донеслось до меня, и шаги

удалились в конец коридора. Я вскочила и бросилась за ней,

умоляя подождать. Но никого не было ни в холле ни в комнатах, и

я продолжала свой путь на кухню. Как оказалось, никого не было

во всем доме. Но я все-таки была уверена, что они были здесь.

Ведь я слышала их голоса, их смех, звон посуды.

Следующие несколько дней прошли в бесконечном ожидании

чего-то значительного. Я не представляла себе, что именно

должно произойти, но была уверена, что это будет связано с

женщинами.

По какой-то непостижимой причине они не желали

показываться мне на глаза. Их поразительная скрытность все

время держала меня в напряжении, заставляя двигаться по

коридорам бесшумно, как тень. Невзирая на всевозможные

хитроумные планы, которые я строила, пытаясь застать их

врасплох, мне никогда не удавалось увидеть их более чем

мельком. Они проскальзывали в дом и из дома, в комнаты и из

комнат, как будто между мирами, оставляя за собой лишь отзвуки

голосов и смеха.