Джидду Кришнамурти

О самом важном (Беседы с Дэвидом Бомом) (Часть 2)

я помочь своему брату? Словом 'помочь' я

пользуюсь с большой осторожностью. Что лежит в основе всего этого? Мы

говорим с ним об осознании - но это лишь слова; объяснять можно по-разному -

причина, следствие и все прочее. Когда я все ему объясню, он говорит:

Ты оставляешь меня на том же месте, где я и был'. И мой разум, моя

любовь требуют: 'Не могу я дать ему погибнуть'. А это означает: 'Не следует

ли оказать на него давление?'.

Я не прибегаю к какому-либо нажиму, ничего не обещаю взамен; моя

ответственность в том, чтобы не дать другому погибнуть. Это не веление

долга, тут нет ничего от этих отвратительных вещей. Просто ответственность

разума тре-бует сказать ему все это. В Индии существует традиция, которая

гласит, что тот, кого назвали Буддой Майтрейей, принял обет, что он не

осуществится как Будда до тех пор, пока не сделает свободными также других

людей.

Бом: Абсолютно всех?

Кришнамурти: Да. Видите ли, традиция ничего не меняет. Как может

человек, если он имеет этот разум, это сострадание, эту любовь, которая не

относится к стране, к человеку, идеалу или спасителю, - как может он

сообщить эту свою непорочность другому? Живя с ним, беседуя с ним? Все это,

как вы знаете, может стать механичным.

Бом: Вы считаете, что такой вопрос действительно ни-когда не может быть

разрешен?

Кришнамурти: Я так считаю. Но мы должны его решать, вы следите? Он не

может быть разрешен, но наш разум требует его разрешить. Нет, я думаю, разум

не говорит, что надо его разрешить, разум говорит, что все это факты, и

некоторых это, пожалуй, может увлечь.

Бом: Прекрасно, мне кажется, что тут действительно есть два фактора:

один из них представляет основу, которую нам надо заложить, показать, что

все это имеет смысл, а другой - возможность того, что это увлечет других.

Кришнамурти: Мы сделали это, сэр. Осуществление этого плана потребовало

всех наших сил, и мой брат очень хорошо все понял: конфликты, страдание,

путаница, неза-щищенность, становление, - все это ему абсолютно ясно. Но в

заключительный момент он снова оказывается у самого начала. Быть может,

уловив какой-то проблеск, он поддался желанию его захватить и удержать,

удержать то, что стало уже воспоминанием. Вы понимаете? И весь этот кошмар

начинается снова!

Излагая с предельной ясностью наш план, мы можем также указать ему на

нечто гораздо более глубокое, на любовь? Он и сам старается ощупью подойти к

этому, но бремя тела, мозга, традиции - все тащит его назад. Так что

происходит постоянная борьба, и мне представляется, что все это так

неправильно.

Бом: Что неправильно?

Кришнамурти: То, как мы живем.

Бом: Многие люди должны теперь это понять.

Кришнамурти: Нас спрашивают, сделал ли человек неверный поворот, и не

попал ли он в ситуацию, из которой нет выхода. Не может так быть; это было

бы слишком удручающе, слишком страшно.

Бом: Я думаю, что некоторые люди могли бы на это возразить. Сам факт,

что это страшно, еще не означает, что это неправильно. Я считаю, что вы

должны указать более веский резон, почему вы считаете это неверным.

Кришнамурти: О, несомненно.

Бом: Видится ли вам в человеческой природе какая-то возможность

действительной перемены?

Кришнамурти: Разумеется. Иначе все было бы лишено смысла; мы были бы

обезьянами, машинами. Видите ли, если способность к радикальному изменению

приписывается ка-кому-то внешнему фактору, то наш взгляд, следовательно,

обращен вовне, и мы теряемся в этом. Если мы ни к кому не обращаемся и

полностью свободны от зависимости, то общей для всех нас является

уединенность. Это не изоляция. Когда видишь все это - всю глупость и

нереальность фрагментации и разделения, то ты естественно одинок, и это

очевидный факт. Ощущение уединенности является общим, а не лич-ным.

Бом: Да, но обычное чувство одиночества - личное, в том смысле, что

каждый человек чувствует его именно как свое.

Кришнамурти: Одиночество - это не уединенность; это не бытие наедине с

самим собой.

Бом: Я думаю, что все фундаментальное универсально, и именно потому вы

говорите, что когда ум погружается в глубину, он входит в нечто

универсальное.

Кришнамурти: Верно.

Бом: Так или иначе, вы назовете это абсолютным.