Джидду Кришнамурти

О самом важном (Беседы с Дэвидом Бомом) (Часть 1)

Да, сэр, но если мы с вами видим эту истину не абстрактно,

а конкретно, глубоко, то не можем ли мы действовать таким образом, чтобы

всякая проблема тотчас же разрешалась, безотлагательно и мгновенно, чтобы

психо-логическому времени был положен конец? Вчера вы пришли к тому, что

существует ничто и существует все, что все -- это энергия, и мы задали

вопрос: не является ли прекращение времени началом чего-то совершенно

нового? Существует ли начало, которое не опутано сетью времени? И как нам

это выяснить? Слова необходимы при общении. Но слово -- не вещь. Итак, что

существует, когда время прекращается? Психологическое время, не время...

Бом: ... не время дня.

Кришнамурти: Конечно. Время как 'я', 'эго', и когда оно полностью

приходит к концу, что тогда начинается? Не можем ли мы сказать, что из пепла

времени вырастает новое? Что это такое, то, что начинается - нет, слово

'начинается' также предполагает время.

Бом: Все, что мы имеем в виду, возникает.

Кришнамурти: А то, что возникает, что это такое?

Бом: Как мы сказали вчера, по сути своей это -- творчес-тво,

возможность творчества.

Кришнамурти: Да, творчество. Является ли это творчес-твом? Рождается ли

нечто новое?

Бом: Это не процесс становления.

Кришнамурти: О, нет, с этим покончено. Становление - наихудшее, это

время, это подлинный корень конфликта. Мы стараемся выяснить, что

происходит, когда 'я', которое есть время, полностью приходит к концу. Я

убежден, что Будда именно это подразумевал, сказав 'Нирвана'. А индусы

называют это Мокшей. Не знаю, называют ли христиане это Небесами...

Бом: Христианские мистики имели переживание подо-бного состояния ...

Кришнамурти: Подобного, да. Но, видите ли, христиан-ские мистики,

насколько я понимаю, своими корнями были связаны с Иисусом, церковью и, в

конечном счете, с верой. Они никогда не вышли за ее пределы.

Бом: Да, возможно, это именно так. Во всяком случае, насколько я знаю.

Кришнамурти: И вот мы сказали: верование, привер-женность ко всему

внешнему, конечному, все это -- часть 'я'. А когда происходит полное

очищение ума от накоплений времени, которые являются сущностью 'я', что

тогда проис-ходит? Почему мы спрашиваем, что тогда происходит?

Бом: Вы считаете, что это неправильный вопрос?

Кришнамурти: Я просто спрашиваю себя, почему задаем мы такой вопрос?

Нет ли за ним скрытой надежды? 'Я достиг этого пункта', 'существует ничто',

- это весьма туманная форма выражения. И тогда это неправильный вопрос.

Разве вы так не считаете?

Бом: Он побуждает вас увидеть некий обнадеживающий результат.

Кришнамурти: Если всякое стремление состоит в том, чтобы отыскивать

нечто вне 'меня', то такое стремление и то, что я могу найти, все еще

находятся в сфере моего 'я'. Итак, у меня нет надежды. Надежда не имеет

смысла, как и ожидание того, что я могу найти.

Бом: Что тогда побуждает вас вести исследование?

Кришнамурти: Цель моего исследования -- прекращение конфликта.

Бом: Согласен, тогда будем осторожны. Мы должны принести надежду на

прекращение конфликта.

Кришнамурти: Нет, нет. Не существует никакой надеж-ды. Я покончил с

нею. В тот момент, когда я произношу слово 'надежда', возникает ощущение

будущего.

Бом: Да, это желание.

Кришнамурти: Желание, а оно от времени. Таким обра-зом я, то есть ум

отбрасывает все это полностью; я вполне это понимаю. В чем тогда суть?

Продолжает ли мой ум искать, шарить в поисках чего-то неуловимого,

неосязаемого, что он мог бы схватить и удерживать? Если так, то это все еще

часть времени.

Бом: Согласен, это все еще желание.

Кришнамурти: Желание и скрытая форма тщеславия.

Бом: Почему тщеславия?

Кришнамурти: Тщеславия в смысле 'Я достиг'.

Бом: Самообман.

Кришнамурти: Из этого возникают самообман и все формы иллюзии. Так что

это - не то. Я чищу палубу, и мы плывем дальше.

Бом: Это по существу выглядит так, что вы очищаете движение от желания

в самых тонких его формах.

Кришнамурти: В его тонких формах. Таким образом, желание также

отброшено. Тогда остается только ум - верно?

Бом: Да, но тут мы должны спросить: если все есть разум, то что

понимаем мы под природой, потому что природа представляется чем-то

независимым.