Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха (Часть 2)

радостный облик и ласково заговорил с учениками. Все

облегченно вздохнули.

По реакции учителя я понял, что послание Бабаджи было безошибочным

предупреждением, по которому Лахири Махасайа почувствовал, что вскоре

ему придется покинуть свое тело. Его благоговейное молчание показало,

что гуру внезапно взял под контроль все свое существо и рассек

последние узы привязанности к материальному миру, устремившись к своей

вечно живой духовной сущности. Сообщение Бабаджи было особым способом

выражения обещания: 'Всегда буду с тобой!'

Хотя Бабаджи и Лахири Махасайа обладали всеведеньем; хотя для них не

существовало необходимости общаться друг с другом через меня или

другого посредника, великие существа нередко снисходя до того, чтобы

сыграть известную роль в человеческой драме. И потому они иногда

передают свои предсказания обычным путем через посланцев, чтобы

конечное осуществление их слов вызвало потом большую веру в

божественные силы у широкого круга людей, которые впоследствии узнают

всю происшедшую историю.

'Вскоре я уехал из Бенареса в Серампур и принялся за комментарии к

писаниям, о которых просил Бабаджи,--продолжал Шри Юктешвар.--Но я

начал не раньше, чем почувствовал вдохновение и написал стихотворение,

посвященное бессмертному гуру. Звучащие строки без всяких усилий

лились из-под моего пера, хотя до того я никогда прежде не пробовал

своих сил в санскритском стихосложении.

В тишине ночи я занялся сравнением Библии и 'Санатан Дхарма',

писаниями индуистов /4/. Цитируя слова благословенного Господа Иисуса,

я показал, что его учения в сущности своей едины с откровениями Вед.

По милости моего Парамгуру /5/ книга 'Священная наука' /6/ была

закончена в короткое время.

В то утро, когда я закончил свою литературную работу, я пошел к Рай

Гхату, чтобы выкупаться в Ганге. Гхат был пустынен и я недолго стоял

там, наслаждаясь мирным солнечным утром. Окунувшись в сверкающие воды,

я отправился домой. В тишине слышалось лишь хлопанье моей одежды,

намокшей при погружении в воду; она хлопала при каждом шаге. Когда я

проходил мимо широкого баньяна на берегу реки, меня охватило

сильнейшее желание оглянуться. Там, в тени баньяна, окруженный

несколькими учениками, сидел великий Бабаджи.

--Приветствую вас, свамиджи!--Прекрасный голос учителя зазвенел, дабы

уверить меня в том, что я вижу все это наяву, а не во сне.--Я вижу, вы

успешно завершили свою книгу. И вот я здесь, как и обещал, чтобы

поблагодарить вас.

С сильно бьющимся сердцем я распростерся у его ног.

--Парамгуруджи,--сказал я с мольбой,--не почтите ли вы с учениками

своим присутствием мой дом? Он недалеко отсюда.

Улыбнувшись, мой верховный гуру отклонил приглашение:

--Нет, дитя. Такие люди, как мы, предпочитают покров деревьев: здесь

так удобно!

--Пожалуйста, задержитесь хоть немного, учитель,--взглянул я на него с

мольбой,--и я сейчас же вернусь; я принесу вам сладостей. /7/

Но когда я через несколько минут вернулся с блюдом деликатесов,

величественный баньтян не скрывал более группу небесных созданий. Я

осмотрел все вокруг гхата, но в сердце моем было чувство, что

небольшая группа уже унеслась на эфирных крыльях.

Я был глубоко обижен. 'Даже если мы повстречаемся вновь, подумал я,--я

не стану разговаривать с Бабаджи. С его стороны было жестоко оставить

меня так внезапно'. Разумеется, во мне говорил только гнев любви и

ничего больше.

Через несколько месяцев я навестил Лахири Махасайа в Варанаси. Когда я

вошел в гостиную, гуру приветливо улыбнулся:

--Здравствуй Юктешвар,--молвил он.--Не встретил ли ты только что

Бабаджи на пороге моей комнаты?

--Нет, конечно,--ответил я удивленно.

--Подойди сюда,--тихонько тронул мой лоб Лахири Махасайа. Я сейчас же

увидел около двери образ Бабаджи, прекрасный, как цветущий лотос.

Я вспомнил свою старую обиду и не поклонился. Лахири Махасайа

посмотрел на меня с изумлением.

Божественный гуру устремил на меня свои бездонные глаза:

--Ты обиделся на меня?

--Господин, почему бы мне и не обидеться?--отвечал я.--Вы как

появились из воздуха со своей таинственной группой, так и исчезли в

прозрачном воздухе.

--Я сказал, что увижу тебя, но не говорил, как долго останусь с

тобой,--тихо засмеялся Бабаджи.--Ты был полон возбуждения. Уверяю

тебя, я так быстро растворился в воздухе лишь порывом твоего

возбуждения.

Внезапно я почувствовал удовлетворение при этом нелестном для меня

ответе. Я склонился к его ногам; высочайший гуру ласково потрепал меня

по плечу.