Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха (Часть 2)

рассказа, который мне удавалось вытянуть из Шри Юктешвара о его

необыкновенных переживаниях в присутствии его гуру.

'Мы с Рамой были неразлучными друзьями,--начал учитель.--Он был

застенчив и нелюдим, а потому предпочитал посещать школу нашего гуру

Лахири Махасайа только в часы между полуночью и рассветом, когда

исчезала толпа дневных посетителей. Так как я был ближайшим другом

Рамы, он повторял мне многие из своих глубоких духовных переживаний. Я

черпал вдохновение в нашей идеальной дружбе'.

Гуру погрузился в воспоминания, и лицо его прояснилось.

'Неожиданно Рама подвергся суровому испытанию,--продолжал Шри

Юктешвар.--Он заболел азиатской холерой. Поскольку наш учитель никогда

не возражал против услуг врачей, особенно в случаях тяжелых

заболеваний, к Раме вызвали двух специалистов. Среди безумной

суматохи, связанной с уходом за тяжело больным другом, я настойчиво

молился Лахири Махасайа о помощи. Выбрав свободную минуту, я помчался

к нему домой и, всхлипывая, рассказал всю историю.

--Раму лечат доктора. Он будет здоров,--вечело улыбнулся гуру.

С легким сердцем возвратился я к постели друга, но нашел его в

состоянии агонии.

--Он проживет не более одного или двух часов,--сказал мне один из

врачей с жестом отчаяния. Еще раз я поспешил к Лахири Махасайа.

--Доктора--добросовестный народ,--вечело возразил гуру.--Я уверен, что

Рама выздоровеет.

В доме Рамы уже не было докторов: оба они ушли. Один из них оставил

для меня записку: 'Мы сделали все, что смогли, но этот случай

безнадежен'.

В самом деле, мой друг являл собой картину умирающего человека. Я не

мог себе представить, чтобы слова Лахири Махасайа оказались

ошибочными, однако вид Рамы, быстро приближающегося к смертной черте,

вызвал в моем уме мысль: 'Все кончено!'... И вот так, переходя от

крайности отчаяния к надежде, я ухаживал за другом, стараясь сделать

все, что было в моих силах. Внезапно он поднялся и воскликнул:

--Юктешвар, беги к учителю и скажи ему, что меня уже нет. Попроси его

благословить мое тело перед последними обрядами.

С этими словами Рама тяжело вздохнул и испустил дух.

Я плакал у его ложа целый час. Он всегда так любил спокойствие, и вот

теперь достиг крайнего предела--покоя смерти. Вошел другой ученик, и я

попросил его остаться в доме до моего возвращения. В полузабытьи я

опять поплелся к гуру.

--Как здоровье Рамы?--Лицо Лахири Махасайа освещала улыбка.

--Господин, вы скоро увидите, в каком он состоянии--вспылил я.--Через

несколько часов вы увидите как его тело понесут в крематорий.

И я упал на землю, громко застонав.

--Юктешвар, возьми себя в руки! Сядь спокойно и медитируй!

Гуру погрузился в самадхи. День и ночь прошли в нерушимом безмолвии; я

безуспешно старался восстановить внутренний мир.

На рассвете Лахири Махасайа сочувственно взглянул на немя:

--Я вижу, что ты все еще взволнован. Почему ты не объяснил мне вчера,

что ждешь от меня ощутимой помощи? Ты хотел, чтобы я дал Раме

какое-нибудь лекарство?

Учитель кивком головы указал на лампу в виде кубка, наполненную

нечищенным касторовым маслом.

--Набери немного масла из лампы в пузырек и вылей в рот Рамы семь

капель.

--Господин,--взмолился я,--он мертв со вчерашнего дня! Зачем ему

теперь масло?

--Ничего, сделай то, что я говорю!

Радостное настроение гуру было для меня непонятным, ибо я все еще

находился под впечатлением горестной утраты. Отлив немного масла из

лампы, я отправился к дому Рамы.

Тело моего друга было охвачено трупным окончанием. Не обращая внимания

на его ужасное состояние, я открыл губы оказательным пальцем, затем

при помощи левой руки и пробки мне удалось накапать масло поверх

стиснутых зубов. Когда седьмая капля коснулась холодных губ, Рама

задрожал всем телом. Его мышцы с головы до ног вибрировали, и он

чудесным образом сел на ложе.

--Я видел Лахири Махасайа в сияющем свете,--воскликнул Рама,--он

светился как солнце. 'Встань, отбрось сон,--велел он,--и приходи ко

мне вместе со своим другом Юктешваром!'

Я не мог поверить своим глазам, видя, что Рама сам оделся. Он оказался

достаточно сильным после роковой болезни для того, чтобы дойти пешком

до дома Лахири Махасайа. Там он простерся перед гуру со словами

благодарности.

Учитель был само веселье. Он лукаво подмигнул мне:

--Юктешвар,--сказал он,--теперь ты, конечно будешь носить всегда

пузырек с касторовым маслом. Когда ты увидишь труп, лишь воспользуйся

маслом. Что же, семь капель касторового масла, несомненно, разрушат