Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 1)

раскрытия,

осуществления и выражения Божественного.

Именно в нашем этическом существе эта подлинная истина практической

жизни, ее реальная и высочайшая практичность выявляется с предельной

очевидностью. Действительно, рациональный человек пытался свести этическую

жизнь, как и все остальное, к вопросу разума, обусловить ее природу, ее

закон, ее практическую деятельность неким принципом разума, неким законом

разума. Он никогда по-настоящему не преуспел, да и не мог преуспеть в этом;

все его видимые достижения суть простые претензии интеллекта, который строит

изящные и пус-тые конструкции из слов и идей, отличающиеся формальной

логикой и эклектичностью, - одним словом, претенциозные шаткие построения,

которые рушатся при первом же серьезном столкновении с реальностью. Такой

была та странная система утилитарной этики, открытая в девятнадцатом веке -

великом столетии науки, разума и утилитарности - одним из его крайне

позитивистских и систематичных умов, и ныне заслуженно дискредитированная1.

К счастью, теперь мы можем только улыбаться, глядя на поверхностные

претенциозные заблуждения этой теории, на ее попытку подменить утилитарным,

внешним и случайным критерием внутренний, субъективный и абсолютный

этический мотив, на ее старания свести этическую деятельность к сугубо

научной и совершенно непрактичной эквилибристике нравственной математики,

достаточно привлекательной для рассуждающего и логического ума, но

совершенно фальшивой и чуждой для инстинктивного чувства и интуиции

этического существа. Равно ошибочными и непрактичными являются и другие

попытки разума объяснить принцип и феномен этического существа и влиять на

него - такие, как гедонистическая теория, которая связывает всякую

добродетель с удовольствием и удовлетворением стремящегося к благу ума, или

социологическая теория, которая полагает этику не более чем системой формул,

правил поведения, сформированных под влиянием социального сознания и

социальных импульсов, и стремится управлять этической деятельностью,

опираясь на этот несовершенный стандарт. Этическое существо превосходит все

эти формулы; оно само себе закон и находит свой принцип в собственной своей

вечной природе, которая по сути является не развитием эволюционирующего ума

(хотя именно так она может видеться в перспективе земной истории), но светом

идеала, отражением Божественного в человеке.

И все же за ложными построениями каждой из этих ошибочных теорий

присутствует некая истина; ибо все заблуждения человеческого разума суть

ложные представления, неправильные построения, внешне убедительные неверные

воссоздания истины или одного аспекта или части истины. Получение пользы -

это фундаментальный принцип существования, а все фундаментальные принципы

существования в конечном счете сводятся к одному; поэтому истинно то, что

высочайшее благо является также и высочайшей пользой. Истинно и то, что не

только величайшее благо наибольшего числа людей, но просто благо ближних и,

если взять шире, благо всего мира есть единственная идеальная цель нашей

обращенной на внешний мир этической деятель-ности; именно эту цель хотел бы

реализовать этический человек, если бы он только мог найти путь к ней и

всегда твердо знать, в чем заключается истинное благо всего мира. Но это не

помогает нам управлять нашим этическим поведением, а равно не дает

внутренниего принципа нашему существованию или деятельности, но лишь

порождает одно из многих соображений, помогающих нам не сбиться с пути, по

которому так трудно идти. Добро, а не практическая выгода, должно быть

принципом и мерилом добра; в противном случае мы попадаем в зависимость от

этой опасной посягательницы, практической целесообразности, которая

подчиняет всю свою деятельность далеко не этическим правилам. Кроме того,

критерий практической целесообразности, точка зрения практической

целесообразности, ее дух, форма, ее исполь-зование меняются в зависимости от

природы, склада ума и взгляда на мир того или иного индивида. Здесь не может

быть ни общего основополагающего закона, который все могли бы соблюдать, ни

свода всеобъемлющих основных принципов, которые истинная этика могла бы дать

в качестве правил нашего поведения. Да и не может этика быть предметом