Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 1)

даже самые невинные, и пытается затянуть в узкий корсет

человеческое стремление к наслаждению. Эстетический человек может принимать

этический закон, когда тот становится прекрасным, или даже пользоваться им

как одним из своих орудий для созидания прекрасного, но только если сумеет

подчинить его эстетическому принципу своей природы; точно так же он часто

обращается к религии, привлеченный ее эстетической стороной - красотой,

великолепием, пышностью ритуала, возможностью эмоционального удовлетворения,

умиротворения или поэтической одухотворенностью и возвышенностью - можно

сказать, чуть ли не гедонистическими аспектами религии. Но даже когда он

принимает их полностью, он делает это не ради них самих. За эту естественную

антипатию этический человек отплачивает ему с лихвой. Он склонен не доверять

искусству и эстетическому чувству как чему-то разлагающему и расслабляющему,

чему-то неорганизованному по самой природе своей и губительному для высокого

и строго самоконтроля из-за своей чарующей притягательности для страстей и

эмоций. Он видит, что эта сила гедонистична, и считает, что гедонистический

импульс не морален, а зачастую и аморален. Ему трудно понять, как можно

согласовать потворство эстетическому импульсу со строгой этической жизнью,

если не заключить его в очень узкие и тщательно охраняемые границы. Он

развивает тип пуританина, который возражает против наслаждения из принципа;

не только в крайних своих проявлениях - а преобладающий импульс стремится

стать всепоглощающим и ведет к крайностям, - но по складу своего характера

он остается в основе своей пуританином. Взаимное непонимание между этими

двумя сторонами нашей природы является неизбежным условием человеческого

развития, в процессе которого предполагается максимально выявить возможности

каждой из сторон и испытать их в крайних своих проявлениях для того, чтобы

понять весь диапазон наших потенциальных сил.

Общество есть тот же индивид, взятый в более крупном масштабе; поэтому

различие и противоречие между типами индивидов повторяется как различие и

противоречие между типами обществ и наций. В поисках наиболее выразительных

примеров мы не должны обращаться к социальным формулам, которые в

действительности не иллюстрируют эти противоположные тенденции, но отражают

их в извращенном, искаженном или ложном виде. Мы не должны брать за образец

этического типа пуританство среднего класса, отмеченное ограниченной,

умеренной и конвенциональной религиозностью, которая была столь характерна

для Англии девятнадцатого века; то была не этическая культура, но просто

местный вариант обычной формы буржуазной респектабельности, которую на

определенной стадии цивилизации вы найдете в любом обществе, - т.е.

обывательщина в чистом виде. Равным образом мы не должны брать за образец

эстетического типа любое просто богемное общество или такие примеры, как

Лондон эпохи Реставрации или Париж известных кратких периодов своей истории;

такое общество, несмотря на некоторые свои претензии, всегда ставило своим

принципом потворство среднему человеку, живущему жизнью ощущений и чувств,

которого поверхностный интеллектуализм и эстетизм освободил от условностей

морали. Мы даже не можем взять за образец этического типа пуританскую

Англию; ибо, несмотря на напряженную, чрезмерную сосредоточенность на

воспитании характера и этического существа, в ней преобладала религиозная

тенденция, а религиозный импульс стоит особняком от прочих наших

субъективных тенденций, хотя и оказывает на всех них влияние; он sui

generis1 и должен рассматриваться отдельно. Чтобы найти истинные, если не

всегда вполне чистые образцы того и другого типа, мы должны обратиться ко

временам чуть более отдаленным и сравнить Афины эпохи Перикла с ранним

республиканским Римом или (в самой Греции) со Спартой. Ибо спускаясь все

ниже по реке Времени на нынешнем витке эволюции, мы видим, что в массе своей

человечество, обогащенное коллективным опытом прошлого, становится все более

и более сложным, и старые четко выраженные типы не повторяются или

повторяются случайно и складываются трудно.

Республиканский Рим - прежде чем он соприкоснулся с покоренной Грецией

и в конечном счете полностью попал под ее влияние - наглядно демонстрирует

один из наиболее поразительных психологических феноменов человеческой