и пока что едва ли способные управлять собой
сила и свет, которым мы даже не имеем названия. Так или иначе, эта сила
устремляет человека к некому озарению, которое есть не холодный свет
рассудка, не теплый и текучий свет сердца - но сверкание молнии и сияние
солнца. Конечно, эта светоносная сила может занять подчиненное положение и
просто помогать рассудку и сердцу своими вспышками; но ею движет иное
побуждение - изначально присущее ей побуждение, выходящее за пределы
рассудка. Она стремится осветить интеллектуальное существо, осветить
существо этическое и эстетическое, эмоциональное и активное, осветить даже
чувства и ощущения. Она предлагает в словах откровения, она озаряет как
будто сверканием молний, она являет в некоем мистическом или духовном
великолепии или извлекает на ровный, но почти сверхъестественный для
ментального человека свет Истину более великую и подлинную, чем знание,
которое дают Разум и Наука, Справедливость более высокую и божественную, чем
моралистский перечень добродетелей, Красоту более глубокую, универсальную и
чарующую, чем эстетическая или художественная красота, которой поклоняется
художник, радость и божественные восторги, перед которыми меркнут и бледнеют
все обычные эмоции, Чувство, превосходящее все чувства и ощущения,
возможность божественной Жизни и деятельности, не доступную импульсам и
видению человека в рутине повседневной жизни. Очень разнообразны, очень
фрагментарны, зачастую очень неясны и обманчивы результаты воздействия этого
силы-света на все части человеческой природы, находящиеся ниже разума; но в
конечном счете именно к этому он стремится, претерпевая сотни искажений.
Формальные вероучения и религиозные ритуалы захватывают и истребляют или по
крайней мере ослабляют и подавляют его; вульгарные конвенциональные религии
безжалостно торгуют им и разменивают его на жалкую мелкую монету; но он
по-прежнему остается светом, к которому стремятся религиозный дух и духовное
начало человека, и бледное мерцание его живет даже в полностью выродившихся
формах религии.
Именно многосоставная природа ментального существа наряду с отсутствием
какого-то единого принципа, который мог бы уверенно преобладать над другими,
отсутствием какого-либо надежного и постоянного света, который мог бы
направлять разум и разумную волю, удерживая от колебаний, является главным
препятствием, камнем прет-кновения на пути человека. Все непримиримые
противоречия, противостояния, антагонизмы, борьба, обращения к новому,
возвращения к старому, искажения в пределах его менталитета, все хаотические
столкновения идей, импульсов и тенденций, затрудняющие его усилия, есть
результат естественного взаимного непонимания и противоречивых требований
различных частей человеческой природы. Разум человека - это судья,
принимающий противоречивые решения, которого просители могут подкупить и на
которого могут оказать давление; его разумная воля - это правитель,
обеспокоенный конфликтами между разными княжествами своего королевства и
сознанием собственной пристрастности, а в конечном счете некомпетентности.
Все же, несмотря на все это, человек сформировал известные широкие понятия
культуры и ментальной жизни, и его противоречивые представления о них
соответствуют некоторым четким линиям, определенным различными частями его
природы и оформленным в общую систему кривых развития на основе его
многочисленных попыток достичь либо некого окончательного критерия, либо
всеобъемлющей гармонии.
Прежде всего, существует различие между цивилизацией и варварством.
Цивилизация в обычном, общепринятом смысле этого слова означает состояние
развитого общества - управляемого, контролируемого, организованного,
образованного, обладающего знанием и технически оснащенного - в
противоположность обществу, которое не имеет (или принято считать, что не
имеет) этих преимуществ. В известном смысле краснокожий индеец, басуто или
островитянин с островов Фиджи имели свою цивилизацию; у них было жестко,
пусть и просто, организованное общество, общественный закон, некоторые
этические идеи, религия, своего рода система воспитания; в их жизни было
много достоинств, которых мы, к сожалению, не видим в цивилизованном мире;
но мы условились называть их дикарями и варварами, похоже, главным