Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха

убийства животных, нельзя пользоваться в этом святом

путешествии.

Произнеся эти слова я остановился на улице, чтобы снять с моей

'Бхагават-ГитыЭ кожаный переплет, а со шлема- кожанные

завязки. На станции мы купили билеты в Бурдван, там мы

собирались сделать пересадку на Хардвар, находящейся у самого

подножия Гималаев. Лишь только поезд тронулся, я разразился

своими предвкушениями:

- Только представьте себе,- восклицал я,- что мы получим

посвящение от учителей, и они даруют нам транс космического

сознания. Наши тела будут насыщены таким магнетизмом, что

дикие звери Гималаев станут около нас ручными! Тигры, как

смирные кошки, будут ждать, пока мы их приласкаем!

Картина выхода в транс, скорее метафизическая, чем буквальная,

вызвала у Амара улюбку энтузиазма; но Джатинда отвел взор в

сторону и устремил его на мелькавший в окне пейзаж.

- Давайте поделим деньги на три части,- предложил он, прервав

долгое молчание,- пусть каждый из нас сам себе купит билет в

Бурдване. Тогда никто на станции не подумает, что мы бежим

вместе.

Ничего не подозревая, я согласился. В сумерказ поезд

остановился на станции Бурдван. Джатинда отправился в кассу,

мы с Амаром уселись на платформе. Мы подождали пятнадцать

минут, потом начали бесплодные поиски. Мы обшарили все уголки,

с тревогой выкрикивая имя Джатинды. Но он как бы растворился в

темноте, окружавшей маленькую станцию. Мои нервы были

совершенно расстроены, я был потрясен пости до немоты. Как Бог

допустил этот гнетущий эпизод? Ведь мой романтический побег к

Нему, первый и так тщательно продуманный, был жесточайшим

образом испорчен.

- Амар, нам необходимо вернуться домой!- Я плакал, как

маленький ребенок.- Вероломное исчезновение Джатинды- это

плохой признак. Наша поездка обречена на неудачу.

- Значит, такова твоя любовь к Богу? Значит, ты не в состоянии

выдержать этой маленькой проверки в виде изменившего товарища?

Благодаря намеку Амара на возможность божественного испытания

мое сердце вновь обрело твердость. Мы подкрепились знаменитыми

бурдванскими сладостями: ситабхогом / букв.'пища богов'/ и

мотичуром /'сладкие жемчужины'/ и через несколько часов

отправились в Харвар. На следующий день во время пересадки в

Могул Сарай, мы, в ожидании поезда на платформе, обсуждали

некоторые жизненно важные вопросы.

- Амар, скоро нас начнут допрашивать служащие железной дороги,

я не преуменьшил изобретательности брата. Каков бы ни был

результат, я не буду говорить неправды!

- Я прошу тебя только об одном; Мукунда, храни молчание. Не

смейся и не строй гримасы, пока я буду разговаривать.

В этот момент ко мне обратился служащий станции, европеец. В

руке он держал телеграмму, и я сейчас же сообразил, что эта

была за телеграмма.

- Вы убежали из дому, поссорившись с родными?

- Нет, сэр!- Я был рад, что он выбрал именно такую фразу, ибо

это позволило мне дать ему отрицательный ответ: не гнев, а

'божественная меланхолия' была причиной моего необычного

поведения. Чиновник повернулся к Амару. Их дуэль в остроумии с

трудом позволяла мне хранить стоическую серьезность, как

советовал Амар.

- Где третий мальчик?- В голосе чиновника зазвенели властные

нотки.- Слышите, говорите правду!

- Сэр, ведь вы в очках! Разве вы не видите, что нас только

двое?- дерзко усмехнулся Амар.- Я не чародей и не могу создать

третьего мальчика.

Чиновник, приведенный такой дерзостью в замешательство, стал

искать новый объект для атаки.

- Как ваше имя?

- Меня зовут Томас. Я сын англичанки и индийца, обращенного в

христианство.

- А как зовут вашего товарища?

- Я называю его Томпсоном.

При этом имени мое внутреннее веселье дошло до наивысшей

точки. Я бесцеремонно направился к поезду, который

предусмотрительно дал свисток к отправлению. Амар шел за мной

вместе с чиновником. Тот поверил и любезно поместил нас в

отделение для европейцев. Его видимо огорчило, что два