Сатпрем

Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания (Часть 1)

школа); Шелли и 'Раскованный

Прометей', французские поэты, Гомер, Аристофан, а скоро и вся европейская

мысль в целом - ибо он быстро овладел немецким и итальянским языками в

такой степени, что мог читать Данте и Гете в оригинале - заполняли его

одиночество, о котором он ничего не говорит. Он никогда не искал связей,

тогда как Манмохан, средний брат, разгуливал по Лондону в обществе своего

друга Оскара Уайльда и намеревался сделать себе имя в английской поэзии.

Каждый из трех братьев жил, по сути дела, своей собственной жизнью. Однако

в Шри Ауробиндо не было никакой строгости и, конечно, ничего пуританского

(похотливые [the prurient (%5)] - так называл он пуритан *),

-- *) В английском языке графика слов 'пуритане' (the puritan) и

'похотливые' (the prurient), как это видно, очень схожа; во французском же

языке она (puritains - pruritains) почти идентична. Шри Ауробиндо говорил о

них, что это по сути один и тот же человеческий тип. Вот этот афоризм Шри

Ауробиндо: 'The seeker after divine knowledge finds in the description of

Krishna stealing the robes of the Gopis one of the deepest parables of

God's ways with the soul, the devotee a perfect rendering in divine act of

his heart's mystic experiences, the prurient and the Puritan (two faces of

one temperament) only a lustful story. Men bring what they have in

themselves and see it reflected in the Scripture'. - 'Ищущий божественного

знания находит в описании того, как Кришна крадет одежды пастушек-гопи,

одну из самых глубоких притч о путях Бога и души, преданный Богу человек

находит здесь совершенное выражение в божественном действии своих

мистических переживаний сердца, похотливые и пуритане (два лица одного

темперамента) - лишь сексуальную историю. Люди приносят то, что они имеют в

себе, и видят это отраженным в Писании' (прим. пер.).

--

просто он находился 'где-то в иных сферах' и мир его был полон. Он даже

шутил всегда с бесстрастным выражением лица, которое никогда не покидало

его. _Чувство юмора? Это же соль существования. Без него мир давным-давно

бы полностью утратил равновесие - а он уже и так достаточно расшатан - и

устремился бы в ад_ (%6). Ибо есть также Шри Ауробиндо юморист, и этот Шри

Ауробиндо, может быть, важнее, чем Шри Ауробиндо философ, о котором с такой

торжественностью рассуждают университеты Запада; для Шри Ауробиндо

философия была лишь средством общения с определенным типом людей, которые

ничего не понимают без объяснений; это был только язык - точно так же, как

поэзия была для него еще одним языком, более ясным и истинным; но юмор был

самой сутью его существа - не саркастический юмор остряка, не остроумие, но

некая радость, которая не может не танцевать везде, где бы она не

появлялась. Бывают моменты, когда во вспышке молнии, изумляющей нас, мы

умеем почувствовать за самыми трагичными, самыми скорбными ситуациями и

случаями в жизни людей некий смех, как если бы ребенок разыгрывал трагедию

и вдруг сам себе состроил рожу, потому что ребенок создан для смеха и

потому, что в конечном счете никто и ничто в мире не может завладеть тем

маленьким укромным убежищем внутри нас, где мы навеки - цари. Может быть, в

этом и заключается основная черта юмора Шри Ауробиндо - отказ видеть вещи в

трагическом свете и даже более того: чувство неотъемлемого царского

величия.

Мы не знаем, оценили ли в школе Св.Павла его чувство юмора, но там,

конечно, оценили его поразительные познания. Ему предоставили стипендию для

продолжения обучения в Кембридже (как раз вовремя - помощь из дому

практически прекратилась), которая была, однако, слишком мала для того,

чтобы избавить его от холода и голода, ибо старшие его братья с радостью

воспользовались этой неожиданной удачей. Шри Ауробиндо исполнилось

восемнадцать лет.

Ради чего он пошел в этот инкубатор джентльменов? Только ради одного -

он исполнял волю своего отца. Но это продолжалось недолго. За первый год

своего пребывания в Королевском Колледже он получил все призы за

стихосложение на греческом и латыни, но греческий и латынь уже не увлекали

его так, как раньше. Жанна Д'Арк, Мадзини, американская революция - вот что

интересовало его, и это понятно: он думал об освобождении своей Родины;

позже он стал одним из борцов за независимость Индии. Это политическое

призвание, которое было трудно предвидеть, будет владеть им в течение почти

двадцати лет и владело им уже тогда, когда он даже точно не знал, что собою

представляет индиец, не говоря уже об индусах! Но он узнал это очень