мы должны иметь в виду, говоря об
отношении Вивекананды к традиционной адвайтистской майя-ваде, - это его
иное по сравнению с Шанкарой понимание значимости действия вообще и карма-йоги
в частности. Для Шанкары с его безоговорочным утверждением возможности
освобождения лишь с помощью знания (и отрицанием синтеза знания и действия
в этих целях) 'путь знания' имеет безусловный приоритет на все времена.
Но Вивекананда выдвигает карма-йогу как наиболее подходящую для своей эпохи!
Хотя Вивекананда постоянно обращается к ведантистским понятиям, говоря
о силе незнания (авидья), о необходимости освобождения (мокша)
от власти этой силы, его рассуждения не сводятся лишь к индивидуально-психологической
трактовке карма-йоги. Дело в том, что само понятие мокши, равно как и связанное
с ним понятие кармы глубоко переосмысливаются им.
Он выступает против фаталистической трактовки кармы, в особенности против
признания предопределенности бедственного положения индийского народа.
О карме Вивекананда пишет прежде всего как о законе связи не столько настоящего
с прошлым, сколько настоящего с будущим: 'Карма - это то, что предполагает
способность и силу преобразовать сложившееся'. Подчеркивание значимости
человеческих проектов (и притом не только личных, но и общественных) -
самая характерная черта понимания кармы в неоведантизме Вивекананды, Не
менее характерные изменения претерпевает и понятие мокши, которое
трактуется у Вивекананды не только как индивидуальное, но и как коллективное
'освобождение', достигаемое на определенной стадии эволюции общества. Это
позволяло Вивекананде поставить вопрос о необходимости не только 'внутренних',
но и 'внешних', не только индивидуальных, но и социальных предпосылок осуществления
намеченного им идеала. В число их было включено и создание минимума материальных
условий, позволяющих массам избежать голода, нищеты и болезней и тем самым
способствующих пробуждению в них духовных интересов. По словам Вивекананды
при слишком бедственном положении 'нет ни бхоги (удовлетворения потребностей),
ни йоги. Когда кто-то насытится бхогой, тогда он поймет и полюбит практику
йоги'.
Но не только в своем понимании майя-вады и ее импликаций Вивекананда
отходит от позиций жесткой ортодоксии. В ряде других случаев он также выходит
за рамки барьеров, поставленных еще в средневековье на пути к возможным
неортодоксальным трактовкам адвайтистских идей.
Первым (и главным) из этих барьеров было учение о Ведах как уникальном
вечном, безошибочном источнике познания реальности, право пользования кото
рым жестко закреплено лишь за представителями высших сословий. В сущности
все основные аспекты этого учения оспариваются Вивеканандой.
Начать с того, что Вивекананда дает такое толкование ортодоксальному
тезису о вечности шрути, что от первоначального смысла этого тезиса фактически
ничего не остается. По его мнению, Веды 'вечны' лишь в том смысле, что
в той части их содержания, которая верна, изложены законы, действовавшие
и до создания данного памятника - в этом же смысле 'вечны', скажем, произведения
Ньютона. Отметим, что речь идет лишь о части содержания ведийского канона,
а отнюдь не о каноне в целом. Дело в том, что Веды, с точки зрения Вивекананды,
отнюдь не непогрешимы. Он находит ряд представлений, содержащихся
в Ведах и их философской части - Упанишадах, 'грубыми' и заявляет: 'Лично
я приемлю в Ведах лишь то, что согласуется с разумом'. Но ведь, с точки
зрения ортодоксии (в том числе и адвайтистской) ошибочны могут быть лишь
интерпретации Вед, а отнюдь не они сами! Но разум играет у Вивекананды
принципиально иную роль, чем в построениях ортодоксов. У последних эта
роль в полном смысле слова служебная. Для Вивекананды же разум обладает
приоритетом по сравнению с верой: 'Если религия рушится, когда ее исследуют
с помощью разума, то, значит, она всегда была бесполезным, лишенным ценности
суеверием, и чем скорее она исчезнет, тем лучше. Я полностью убежден в
том, что абсолютное уничтожение ее в этом случае - лучшее, что может случиться'.
Рассматривая содержание Вед с этих позиций, Вивекананда не только отбрасывает