Семир

Потоки Индии

Ганги) есть храм Матери, где божество в алтаре представляет камень с двумя точками-глазами, бог весть какой древности, выкрашенный в её традиционный оранжевый цвет. Глаза -- первое, что различают и начинают рисовать дети, когда хотят изобразить живое существо (человека). Это доносит до нас восприятие древних людей, которым этой символики было достаточно. Как, впрочем, и современным индусам, которые приезжают почтить святое место. К храму змейкой ведёт ограждение, чтобы рассредоточить толпу и облегчить работу священнослужителя, благословляющего прихожан воздушным рисом с цветочными лепестками. А ниже -- более новый храм с привычным изображением Дурги в виде чёрной Кали с красным языком. На террасе храма мы увидели группу йогов, нашедших здесь хорошее место для отдыха или медитации: рядом с ними стояли их трезубцы.

На табличке перед входом в храм там изложена история о том, как Дурга побеждает асуров оружием богов -- или умом, который в древних мифах неразделим с хитростью. Прикинувшись красавицей, она сеет вражду между асурами Шубхой и Нишубхой, и те, сойдясь в решающем бою, убивают друг друга. Так в упорядоченном мире видимой материи нейтрализуют друг друга хаотические силы природы -- из которых мать-Дурга творит мир.

Согласно этимологии, асуры (от 'аса' -- 'огонь') -- это жизненные силы, на которых основывается творение. Дэвы (от понятия 'небесный свет') -- внешние потоки, которые управляют этой энергией свыше. Борьба дэвов и асуров -- в центре сюжетов индийских мифов: внешних, светлых силы (Небес) -- и внутренних, тёмных энергий (Земли). Эта поляризация сил выражает извечную борьбу добра и зла, служащую толчком всякого развития. В мировой мифологии её живописует образ битвы небесного и подземного царей, который мы найдём в любой культуре и который исторически отражает борьбу народов между собой. О нем повествует главный пра-индоевропейский миф о сражении громовержца со змеем (откуда возник и христианский образ Георгия Победоносца).

Но -- обратим внимание! -- Индия и Восток в целом отличается от Запада тем, что там противоборствующие силы сосуществуют: одна не отрицает другую (как Бог -- Сатану). И даже змей Вритра в 'Махабхарате' предстает мудрецом, принимающим своё поражение: уча своего победителя, царя богов Индру, бренности земного бытия. Воистину, нашему Дьяволу, который решается лишь на соблазн -- а не на дело, далеко до Вритры -- которому приписывается авторство трактатов по медицине!

Удивительно спокойный характер борьбы мировых сил отражает и миф о Вишну, который в поздних мифах замещает Индру и Дургу в битве с асурами. Как Индра или Зевс, Вишну живет на горе, правя миром с высоты. Он летает по небу на орле Гаруде -- царственной птице многих древних громовержцев. Как прежде царь богов, Вишну вершит законностью. И подобно матери-Дурге, созидатель-Вишну убивает асуров ради творения мира. Он заключает с ними договор: если он не уступит асурам в битве (а победить он их не может, в силу их первичности), они исполнят любое его желание. Вишну остаётся непобежденным, и его желание неизменно: убить асуров. Асуры соглашаются -- единственное их условие, чтобы это произошло на сухом месте. По логике мифа, такая просьба естественна: для сотворения мира необходим остров суши. Но где же его найти в пустынном океане первозданных космических вод, где происходит эта битва? И Вишну отсекает им головы у себя на коленях.

Этот акт в пуранах ассоциируется с жертвоприношением, а также с гостеприимством: дэвы выступает в роли гостей на земле асуров, распоряжаясь теми дарами, что предоставляют им гостеприимные хозяева. Если учесть, что исторически образ борьбы богов с их врагами отражает реальные столкновения 'своих' и 'чужих', такое представление подчеркивает необычно мирные черты этого противостояния. Чтобы наделить мировую битву добра и зла характером гостеприимства -- европейскому уму не обойтись без философского понимания взаимодействия идеи и энергии, духа и материи: составляющих необходимые крайности непостижимого бытия!