пришел отнять у неправедного царя его территорию. Карлик попросил у царя столько земли, сколько охватит тремя шагами. Одним шагом он перешагнул Землю, другим -- Небо. 'На третий его шаг никто не отважится взглянуть, даже крылатые птицы в полете',-- говорит Ригведа. И подобно тому, как в Гайе почитаются стопы Вишну, в Бодгайе, рядом с древом боддхи, можно видеть огромные стопы Будды, запечатленные в камне. Тому, кто знаком с мифологией индуизма, они говорят о том, что человек, победивший свою природу, не менее велик, чем Творец, охватывающий бесконечные просторы Вселенной. Если же не знать легенды о Вишну, этот рудимент язычества вызовет недоумение и покажется гигантоманией (или послужит поводом для суеверий о трехметровых людях мифического золотого века Атлантиды).
Также в храмовом комплексе Бодгайи посреди водной глади пруда можно видеть скульптурную фигуру Будды с коброй над головой. Легенда говорит, что, когда Будда медитировал, началась гроза, и Творец укрыл его от дождя, чтобы не мешать сосредоточенности подвижника. Исторически кобра -- воплощение и атрибут Шивы, и ту же легенду рассказывают о самом Творце. А поскольку Шива -- покровитель всех подвижников и аскетов, то естественно, что именно он послал змею, укрывшую Будду (или сам воплотился в неё, что с точки зрения мифа одно и то же).
Таким образом Будда -- прямой наследник Вишну и Шивы, не только по философии, но и по образу. Здесь можно добавить, что улыбающиеся древние будды на храме Бодгайи, мужчины и женщины, ещё столь же красивы, как статуи Вишну или Парвати, жены Шивы: они физически привлекательны мягкой притягательностью индуизма. Как и все будды, Вишну и Парвати любят улыбаться. И сам образ тысячи будд ведёт начало от воплощений Вишну. Даже священное дерево боддхи с флажками, где написаны буддийские мантры, и рядом с которым лежат камни со стопами Вишну, -- рудимент древнего поклонения деревьям. Как мы уже говорили, священные деревья, украшенными ленточками, в Индии встречаются на каждом шагу. Под ними стоит шивалингам и округлые камни, как его природные подобия, и ленточки завязывают для того, чтобы чудотворец Шива не забыл исполнить желания всех, кто обращается к нему с просьбой.
Восстановив старый храм, теософы воплотили идею создания международного центра буддизма. И рядом с ним уже век строятся храмы монастыри тех стран, где буддизм более распространен, чем в Индии (Японии, Тибета, Тайланда, Бутана и др.). Буддийские храмы открыты для всех и отражают своеобразие своих стран -- и я ощутила местный колорит юго-восточной Азии, словно там побывала. Почти все они имеют форму китайских пагод. В некоторых храмах и монастырях встречаются раскрашенные ступы.
Японские храмы очень простые: они аскетически пустые, и фрески на стенах отражают фазы жизни Будды, как реального человека. В золотом убранстве индокитайского буддизма больше царственного достоинства. А особенно запомнился мне тайландский Будда с широким разлётом узких глаз и летуче-загнутые края многоступенчатой крыши его храма.
В тибетских храмах, значительно более пёстрых, и с разнообразной атрибутикой, можно долго созерцать ужасных видом защитников тибетского буддизма, столь непохожих на чарующих мягкой красотой индийских богов. Прежде некогда опасные для человека горные духи, они покорились буддийской доктрине, которая возвеличивает человека перед миром природы. Цель покорения природы органически присуща суровой жизни в горах -- даже более, чем на самой родине буддизма.-- Может, поэтому тибетский буддизм стал столь силён и популярен в нашей нестабильной стране и особенно в Ленинграде: где решительно невозможно предсказать, какой перепад погоды и политики небеса назначили на завтра.
Индуизм слаб при нехватке тепла и энергии любви -- и игра Кришны на свирели в северных странах приобретает порой странные формы (дудочки крысолова). Индуистская нежность гаснет в грубом прагматизме разума. Она остаётся лишь невидимой струйкой, питающей жизнь,-- а не фонтаном, который можно было бы оценить по достоинству. Буддизм нам ближе: он позволяет проникнуть в религиозную традицию даже наиболее рационально мыслящим людям. Это обуславливает актуальность этой религии в наше время, и рост интереса к ней интеллигенции: в особенности той её части, которая стремится преодолеть однобокость сухого разума,-- но не может прямо подключиться к непосредственно-эмоциональной стороне восприятия мира и полагается прежде всего всё же на свой интеллект. Методы дзэн-буддизма, порой резкие и грубые, будят сознательность людей, заставляя подключить