Семир

Потоки Индии

воссылал жертвоприношение к небесам и в этом акте объединял собой всех богов -- а потому воплотил представление о единой природе божественного. Он выражает себя в растениях и детях как сила роста и развития, а людям старшего возраста открывается через усилие созерцания.

Эти образы помогают нам понять, что и для других народов так называемые 'языческие' боги не были только природными силами, а связывались с наиболее глобальными общечеловеческими представлениями, которые актуальны и по сей день. Закономерно, что в эпоху открытия Плутона и двух мировых войн для объяснения действия божественных сил Шри Ауробиндо выбрал образ Агни-огня. Не будет ничего удивительного, если в грядущую эру Водолея кто-нибудь другой в проведении нового потока (или хорошо забытого старого) будет опираться, скажем, на образ бога небесных вод Варуны. Ныне часто встречающееся в современной литературе имя Дэва -- просто 'бог' или 'господин' (под которым традиционно понимается Шива) -- воскрешает забытый образ пра-индоевропейского бога Небес Дьяуса (чье имя значит 'свет' и от которого произошли имена Зевса и Юпитера). Это демиург и праотец богов, в образе света раскрывающий природу их единства.

Весь этот древний религиозный пласт -- который Индии удалось сочетать с современной культурой, един для разных народов, национальные особенности которых сформировались позднее. Поэтому он служит хорошей почвой для понимания возникших позже религиозных идей и различий. И даже -- для объединения религий: неслучайно уже в середине прошлого века идею единства всех вер провозгласил для мира индус -- Рамакришна.

Сегодня же разные веры объединяют в своем лице известные западу индуистские учителя (Раджниш Ошо или Саи-баба). Хорошо ли, плохо ли это с нашей православной точки зрения, но это так. И пока христианские течения не могут поделить одного Бога, идея слияния религий развивается в Индии, где она родилась: где буддийские храмы соседствуют с индуистскими, индуизм сливается с мусульманством в религию сикхов, а Христос считается воплощением Вишну; где люди почитают и Мать, и Шиву, и мудрого советника обезьян Ханумана, -- и чем большему числу богов человек угодит, тем будет лучше. Быть может, в поразительной живучести мифологии Индии и её древних богов кроется ещё невостребованный миром духовный потенциал?

БУДДИЙСКИЕ МЕСТА ИНДИИ

Близ Бубанешвара есть и буддийские храмы. Один -- на холме рядом с пещерным дворцом Ашоки, по виду неотличим от индуистского. Другой, более новый, на возвышенности по дороге в Пури -- белая круглая ступа с пятью зонтиками наверху: они символизируют пять буддийских добродетелей. В нишах ступы статуи Будды: его просветления, учительства и успения. На той же вершине холма с ним соседствуют маленький храм Вишну с Лакшми и побольше -- Шивы и Дурги.

Буддийские места Индии неслучайно связаны с именем императора Ашоки. Царь, который довел ариев до океана, сыграл большую роль в распространении буддизма в 3-2 веке до н.э.. Его колонна со львами, ставшая национальным символом Индии, изображенном на её гербе, стояла в Сарнатхе -- местечке рядом с Бенаресом, где Будда впервые испытал просветление и дал обет своим пяти ученикам постичь закон причинности. Сарнатх -- значит 'олений парк'. По легенде, Будда свою первую проповедь прочёл оленям -- и в память об этом в парке действительно разводят оленей, которых посетители кормят с рук. (Правда, неподалёку ещё питомник с крокодилами.)

От колонны Ашоки остался лишь постамент: её верхушка стоит в археологическом музее неподалёку вместе со статуями Будды, а также Вишну, Парвати и других богов (в том числе и планет) -- по виду столь же изящных и привлекательных. От этих статуй, как и от сохранившихся в Сарнатхе развалин основанного Ашокой буддийского храма и четырёх монастырей, веет не столько древностью, сколько энергией, которую легко ощутить. Побродив среди руин и присев на какой-то камень, я вдруг отчетливо стала представлять фрагменты зданий: которые вполне могли здесь когда-то стоять. Не могу сказать, что я -- человек, который действительно умеет медитировать, но в этих развалинах внутреннее созерцание удавалось без труда. Возможно, это были просто мои фантазии на тему впечатлений об индийской архитектуре. Подобные образы всплывали и потом, когда я качалась на размашистых волнах океана.