Франц Хартманн

Магия (Часть 1)

Исчезни богатство — и личность его исчезнет, и те, кто прежде склонялись у его ног, не подпустят его к своему столу. Духовная власть человека не зависит от подобных артефактов, добродетель ценится повсюду, где о ней знают, а сильный дух воздействует на всё, что его окружает.

Любви противостоит ненависть, она — оборотная её сторона. Любовь и ненависть — два крайних проявления одной и той же силы, обращенной к добру или ко злу. Ненависть, как и любовь, безличностна; существо, чьё индивидуальное сознание полностью захвачено ненавистью, становится безликой силой зла и как таковое может творить зло. Зло дает порой не меньшую власть, чем добро, но в итоге, когда противостояние между двумя лагерями достигнет критической точки, закон справедливости будет на стороне добра.

Любовь должна победить ненависть, ибо, объединившись с мудростью, она окажется сильнее. Она объединяет и собирает, и даже сама ненависть обращается в любовь силой истины. Ненависть разделяет и разводит в разные стороны. Любовь связана с мудростью, ненависть вырастает из невежества. Поэтому Мудрость — истинный Спаситель всего доброго и сокрушитель злого. Любовь, изливающаяся от центра к периферии, лишает человека сознания собственной индивидуальности и возвышает его душу над тяготением земли, делая его сильнее и могущественней. Нисходя от периферии к центру, она порождает форму, личность, себялюбие, бессознательность и смерть. Пробуждаясь вновь в форме, любовь опять крепнет и расширяет свои горизонты, вбирая в себя самые тонкие и одухотворенные элементы внешних оболочек, и тем самым выводит их из склепа материи и гробниц формы к возрождению.

Человека можно сравнить с планетой, вращающейся вокруг некоего центра: выше сияет свет, ниже лежит тьма, центр же — средоточие индивидуальности. Свет внизу и тьма наверху влекут его, ибо они полны жизни и кипучей энергии; и лишь в центре — мёртвая форма, спрессованная силой эгоистических устремлений, бессознательная и неподвижная из-за своей плотности, замерзшая вдали от Духовного Солнца. Чем больше человек удаляется от этого центра, тем ближе становятся свет или тьма, и в некий момент, когда притяжение собственного его 'я' исчезнет, он либо поднимется к источнику света, либо погрузится во тьму, в зависимости от того, к чему стремился. Возвращение из тьмы к свету, от Зла к Добру возможно лишь пока человек не вышел на ту орбиту, где тяготение 'я' теряет силу и остается лишь противоборство света и тьмы. Оттуда вернуться уже нельзя, ибо там совершается 'смертный грех'; лишь освободившемуся от индивидуальности человеку дано совершить его, ибо тот, кто связан с формой и порабощен любовью к собственному 'я', не свободен в своих деяниях. Цепляясь за свое 'я', он преследует личные цели и сам не ведает, что творит. Ошибочно принимая низшее за высшее, он связывает себя с ним и вместе с ним умирает. Только тот, кто познал себя, обладает свободой выбора, ибо он знает, что выбирает; у слепого выбора нет. Лишь в конце, когда все обретут знание и свободу, настанет срок возрождения человечества, свет разойдется с тьмой и окончательно восторжествует Добро. Потом придет день Страшного суда, о котором говорит Откровение, когда волна жизни завершит свой седьмой круг в цепи планет, и разверзнется бездна, и отделены будут добрые от злых. Но не будет судии и предстоящих ему, а лишь силы Добра и Зла, и силы Добра станут неотъемлемой частью и воплотят в себе власть Закона.80

Человек возрождается семь раз. Его жизненное начало возрождается в растениях, вырастающих на могиле, и червях, питающихся его плотью; душа — когда освобождается от оков тела, а дух — когда вырывается из-под власти элементарных сил, связанных с деятельностью души. Помимо этих, так сказать, материальных возрождений, человек может возрождаться от себялюбия к осознанию своей подлинной безличной сущности, от невежества к знанию и, наконец, к полному освобождению от тяготения зла (о чем говорится в 'Отче наш'). Так добро и зло восстают из могилы формы — добро для блаженства, а зло для проклятия, — но невежды, не ведающие ни добра, ни зла, не узнают и возрождения, ибо не жили в духе. Они не разорвут пут, связывающих их с формой, и будут спать, так сказать, замурованные в пространстве, и 'не оживут, доколе не окончится тысяча лет81',82 а потом смогут опять взяться труды в начале мира.