Франц Хартманн

Магия (Часть 1)

могут войти в неё, не меняя своих убеждений, ибо не существует убеждений там, где душе открывается сама истина.

Но этот подлинный принцип-Христос — не Иисус общепринятого христианства; он давно изгнан из наших храмов, а на месте его воссел призрак. Менялы и торгаши заполонили храм души, они приносят кровь бедняков в жертву деревянным идолам; отвернувшись от истины, они поклоняются мишурному блеску, расточая богатства народов ради удовлетворения собственного тщеславия. Подлинный 'Сын Человеческий' осмеян теми, кто называет себя верующими в него; оклеветанный лицемерными друзьями, он распят теми, кто не признал в нем единственного источника своей жизни. Его убили люди в своих сердцах, по невежеству, по глупости, ибо не знали, что делают, не знали, что основа их жизни уходит вместе с ним.

Современная цивилизация избрала религию эгоизма и отвергла проповедь любви; она унижается, склоняясь к ногам идолов, хотя могла бы восстать в величии и чистоте, как королева всего творения. Но человечество ещё спит, оно не окончательно пробудилось к жизни. Оно ищет Бога, которого не знает, и не может понять, что Бог — в нем самом, и нет другого. Люди требуют второго пришествия, не понимая, что для этого нужно лишь открыть двери сердца.

Этот неведомый им Бог согласен принять всех. Это принцип, готовый родиться в каждом сердце, где найдется для него место. Он всегда пробуждается к жизни в 'яслях' между элементальными и животными инстинктами человека. Ему не пристало рождаться среди роскоши, потому что гордость и предрассудки враждебны этому принципу, и в сердце, полном тщеславия, он быстро задохнется. Известие о его рождении вызывает трепет восторга во всем физическом теле, и утренние звезды поют от счастья, возвещая рассвет дня Воскресения духа. Три волхва с Востока — Любовь, Мудрость и Сила — приходят к яслям и приносят дары младенцу. Он растет, и постепенно его божественная природа начинает проявляться. В храме разума он вступает в спор с интеллектуальными силами, и они смолкают перед глубиной его познаний. Он постигает тайны, недоступные интеллекту, который исходит из чувственных восприятий. Седовласая материалистическая наука, пожилая софистика, логика, строящаяся на неверном понимании фундаментальных законов Природы, — все они расступаются, принужденные признать мудрость юного Бога.

В пустыне материальных желаний его искушает сатана — 'я'. Но стремление к собственной выгоде не может сбить его с пути, ибо у безличностного нет личных интересов. 'Сатана' не предложит ему ничего нового, ведь он, Всевышний, владеет всем, что ниже его.

Этот принцип, в своей целостности, — первое проявление Абсолюта, всегда сосуществующее с последующими. Он — 'единородный сын' своего отца, и он стар, как его отец, ведь проявленный Абсолют лишь тогда может стать 'отцом', когда рожден 'сын'.70 Это — живое Слово; любой человек — Христос, ибо в нем воплощается 'сын Бога'. Он — божественное 'Я' каждого из нас, изначальный эфирный двойник, в котором нет пороков, ведь они присущи только форме. Этот принцип не личность, но может стать таковой, войдя в человека и все же оставшись, по сути, безличностным — живым принципом, вездесущим, неискаженным, бессмертным. Так совершается великое таинство, недоступное интеллекту, который способен рассуждать лишь от частного к общему; но душа, в которой пробудилась способность к духовному, взирает на происходящее с изумлением и восторгом. Дух лишен формы и постигает внеформенное; интеллект же привязан к форме и может познать что-то иное только при помощи духа. Интеллект имеет дело с конечным, и лишь если его озарит тот самый принцип, в существовании которого он в обычном состоянии сомневается, бесконечное окажется ему доступно.