Сергей Тетерин

«Двойняшки» — пермский оракул

на полном ходу стал разваливаться на куски!

Уже мало что соображая, перепуганный мужчина уцепился за проносящийся мимо сук дерева и повис на нем, схватившись изо всех сил.

И вскоре пришел в себя и увидел, что он по-прежнему сидит в своей машине, которая целая и невредимая застряла в канаве, а сам он залез на руль и держится за него так, что невозможно разжать кисть руки.

По возвращении домой этот человек был немедленно отправлен в больницу, поскольку его психика оказалась серьезно расстроена.

— Он был наказан не за то, что ругал меня, – пояснила Т.Н., – а за свои мысли и душу, которая у него была грязной. Даже слишком грязной, чересчур.

Мы общались с правильной женщиной несколько часов, которые пронеслись незаметно. Скоро я отложил свою тетрадь в сторону, мне хотелось просто слушать и запоминать. При разговоре с Т.Н. возникало чудесное ощущение легкости, какого-то доверия и особой праздничности происходящего... Многое из услышанного напоминало хороший исторический роман. Хозяйка дома рассказала нам о своих молодых годах, о том, как в детском возрасте ее отдали в старообрядческий скит, где она провела несколько лет. Там Т.Н. научилась удивительно петь — очень тихо и странно возвышенно.

Она тогда даже спела нам немного... Как же я жалел, что у нас не было с собой магнитофона! Несколько последующих лет я мечтал снова поехать в Кудымкар, чтобы записать на ленту удивительное пение коми-пермяцкой «тодись», но так и не собрался.

Стакан молока

За несколько часов я проникся большим доверием к Т.Н. Вскоре мои товарищи собрались отправиться по следующему адресу, но мне захотелось остаться и больше поговорить с правильной женщиной. К тому же она пообещала продемонстрировать свои знахарские умения и провести для меня особенный "сеанс лечения". (Надо сказать, что у меня уже третий день продолжался приступ аллергического ринита, и я очень страдал от непрерывного насморка). Недолго думая, я согласился. Я подумал, что было бы очень неплохо таким вот чудесным образом вмиг избавиться от отвратительного недуга, который с детства портил мне жизнь.

Сейчас я считаю, что это было безрассудное решение. Отдавать себя в руки малознакомой женщине-магу, о которой в округе ходит немало неоднозначных слухов и которую многие просто боятся — на это мог решиться только наивный студент. Я позволил совершить над собой ритуал и выпил то, что мне было предложено. А это как раз самое непозволительное. Первая заповедь местных жителей в обращении с колдунами гласит: не пей ничего из рук колдуна, ни при каких обстоятельствах!

Но мне очень хотелось вылечиться от проклятого ринита.

— Все дело в том, что ты не в ладу с собственным телом, – объяснила Т.Н. – У тебя нет с собой понимания. Твое тело злится на тебя, отсюда и насморк, и прочее. Ты слишком много чего делаешь зря, ешь что попало, ходишь туда-сюда понапрасну — разве это может понравиться?

По мнению «тодись», мой организм во многих отношениях оказался мудрее меня самого. Аллергический ринит был всего лишь формой протеста против бессмысленного образа моей жизни, который я должен изменить. Именно за этим мое тело и привело меня в Кудымкар — чтобы я изменился. Все это Т.Н. поняла в тот момент, когда меня увидела.

— Можете ли вы вылечить мою аллергию? – спросил я не без надежды. Т.Н. кивнула и тут же стала готовить что-то в другом конце избы.

Сама процедура «лечения» оказалась достаточно простой. Т.Н. посадила меня на табурет, встала за спиной и принялась шептать заговоры и тихонько напевать на непонятном языке, не забывая при этом креститься. Затем мне был вручен «заговоренный» стакан молока, который я не без колебания выпил.

Я тогда как-то не связал это с услышанной буквально днем раньше историей женщины-эпилептички, испорченной стаканом заговоренного кваса. Позднее я прочитал в нескольких книгах на эту тему, что именно через стакан молока или любого другого питья колдуны «наводят» самые жестокие виды порчи — тяжелые психические заболевания, например. Жидкость здесь выступает как бы в роли посредника-медиума, передающего заданную «программу» тому, кто ее выпил. В тонком плане этот стакан мог содержать в себе все, что угодно.

Таким способом можно было бы легко и безнаказанно изувечить мою психику, имплантировать духа-агента (“ik?ta”) или «запрограммировать» на выполнение определенной миссии. Например, написать эту книгу.