Элифас леви

Учение и ритуал Высшей Магии

великой мировой тайны. Каким образом четверное переходит в

двойное и объясняется тройным? Или, выражаясь более иносказательно и

вульгарно, как называется животное, которое утром ходит на четырех ногах,

в полдень на двух и вечером на трех? Выражаясь языком философии, каким

образом учение об элементарных силах производит дуализм Зороастра и

резюмируется в триаде Пифагора и Платона? Каков конечный смысл аллегорий

и чисел, последнее слово всех символизмов? Эдип отвечает простым и

страшным словом, которое убивает сфинкса и делает отгадавшего царем Фив;

отгадка человек!

...Несчастный, он видел слишком много, но недостаточно ясно; скоро он искупит самоослеплением свое несчастное и неполное ясновидение; затем он исчезнет среди бури, подобно всем цивилизациям, которые отгадают загадку сфинкса, не поняв всего ее значения и тайны. Все символично и трансцендентально в этой гигантской эпопее человеческой судьбы. Два враждующих брата выражают вторую часть великой тайны, превосходно завершенной жертвой Антигоны; затем война, последняя битва, братья-враги, убивающие друг друга: Капаней, убитый молнией, которую сам вызвал, Амфиарай, поглощенный землей, - все это аллегория, приводящая в изумление своей истиной и величием всех, понимающих их тройное священное значение. Эсхил, комментированный Баланшем, даст только очень слабое представление обо всем этом, несмотря на все величие поэзии Эсхила и красоту книги Баланша.

Тайная книга древнего посвящения была известна Гомеру, который с

детальной точностью описывает план ее и главные фигуры на щите Ахилла. Но

грациозные фикции Гомера скоро заставили забыть простые и абстрактные

истины первоначального откровения. Человек увлекается формой и забывает

идею; знаки, умножаясь, теряют свою силу; в эту эпоху магия также

портится и, вместе с фессалийскими колдуньями, опускается до самого

нечестивого колдовства. Преступление Эдипа принесло свои смертельные

плоды, и знание добра и зла возводить зло в нечестивое божество. Люди,

устав от света, укрываются в тени телесной субстанции: мечта о пустоте,

которую наполняет Бог, скоро кажется им больше самого Бога: ад создан.

Когда, в этом сочинении, я буду пользоваться освященными временем

словами: Бог, Небо, ад, - да будет раз навсегда известно, что я столь же

далек от смысла, придаваемого этим словам профанами, как посвящение - от

вульгарной мысли. Для меня Бог - Азот мудрецов, действующий и конечный

принцип великого дела. Позже я объясню все, неясное в этих терминах.

Вернемся к басне Эдипа. Преступление фиванского царя - не в том, что он

разгадал сфинкса, а в том, что си уничтожил бич Фив, не будучи достаточно

чистым, чтобы завершить искупление во имя своего народа. В скором времени

чума мстит за смерть сфинкса, и царь Фив, вынужденный отречься от

престола, приносит себя в жертву страшным теням чудовища, которое теперь

более живо и пожирает более чем когда бы то ни было, так как из области

формы оно перешло в область идеи. Эдип увидел, что такое человек, и он

выкалывает себе глаза, чтобы не видеть, что такое Бог. Он разгласил

половину великой магической тайны и, для спасения своего народа, должен

унести с собой в изгнание и могилу другую половину страшного секрета.

После колоссального мифа об Эдипе мы находим грациозную поэму Психеи,

которую, конечно, выдумал не Апулей. Здесь великая магическая тайна вновь

появляется под видом таинственного супружества бога и слабой смертной,

обнаженной и покинутой на скале. Здесь Апулей комментирует и объясняет

аллегории Моисея; но разве Элоимы Израиля и боги Апулея не одинаково

вышли из святилищ Мемфиса и Фив? Психея, сестра Евы, или, вернее, это

одухотворенная Ева. Обе хотят знать и теряют невинность, чтобы заслужить

славу испытания. Обе удостаиваются нисхождения в ад: одна, чтобы принести

оттуда древний ящик Пандоры, другая, чтобы найти там и раздавить голову

древнего змея, символа времени и зла. Обе совершают преступление, которое

должны искупить Прометей древних времен и Люцифер христианской легенды,

один, освобожденный Геркулесом, другой, покоренный Спасителем.

Итак, великий магический секрет - это лампа и кинжал Психеи, яблоко Евы,

священный огонь, похищенный Прометеем, горящий скипетр Люцифера, но это

также и святой крест Искупителя. Знать его настолько, чтобы

злоупотреблять им, или обнародовать его, значит, заслужить всевозможные

муки; но знать его так, как должно, чтобы пользоваться им, и скрывать

его, это значит быть властелином мира.