Элифас леви

Учение и ритуал Высшей Магии

притягиваются и отталкиваются,

подобно идее и знаку, истине и вымыслу. Высший разум, сообщаясь конечным

умом, делает необходимым догмат, а догмат, переходя из области идей в

область форм, участвует в обоих мирах и необходимо иметь два значения,

последовательно или одновременно говорящие духу или телу.

Также сеть две силы и в моральной области: одна покушающаяся, и другая

обуздывающая или искупающая; эти две силы в мифах 'Бытия' изображены

типичными личностями Каина и Авеля.

Авель угнетает Канна своим моральным превосходством; Каин, чтобы

освободиться, делает бессмертным своего брата, убив его, и становится

жертвой собственного злодеяния. Каин не мог оставить в живых Авеля, и

кровь Авеля не позволяет спать Капну.

В Евангелии тип Каина заменен блудным сыном, которому отец все. прощает,

так как он вернулся, много выстрадан.

В Боге находятся милосердие и справедливость: он справедлив с праведными

и милосерд к грешникам.

В душе мира, мировом агенте, существует ток любви и ток гнева.

Окружающий и всепроникающий флюид; луч, отделившийся от солнечной славы и

сгущенный тяжестью атмосферы и центральным притяжением; тело Святого Духа

- все это мы называем мировым агентом, а древние изображали его под видом

змеи, кусающей свой хвост; этот электромагнитный эфир, этот жизненный и

светоносный теплород изображается на древних памятниках поясом Изиды,

который завязывается узлом любви вокруг обоих полюсов, и змеей, кусающей

свои хвост, эмблемой благоразумия и Сатурна.

Движение и жизнь заключаются в крайнем напряжении двух сил.

Да будет угодно Богу, говорил учитель, чтобы вы были или совершенно

холодны или совершенно горячи!

Действительно, великий преступник более жив, чем человек трусливый и

тепловатый, и его возврат к добродетели соответствует энергии его

заблуждений.

Женщина, которая должна раздавить голову змея, это ум, всегда

одерживающий верх над током слепых сил. Это, как говорят каббалисты,

морская дева, влажные ноги которой лижет своими огненными языками,

засыпающими от наслаждения, адский дракон.

Таковы священные танцы двойного. Но есть одна последняя тайна, которая

никогда не должна открываться; причина этого, по мнению Гермеса

Трисмегиста, заключается в неразумии толпы, которая придала бы нуждам

науки все имморальное значение слепой фатальности. Нужно сдерживать

толпу, говорит он дальше, боязнью неизвестного; и Христос говорил также:

'не мечите бисера перед свиньями, да не попрут его ногами и обратившись

не растерзают вас'. Дерево познания добра и зла, плоды которого приносят

смерть - образ этого иератического секрета двойного. Действительно, этот

секрет, если его обнародовать, может быть только плохо понят, и

обыкновенно от него заключают к нечестивому отрицанию свободной воли, т.

е. морального принципа жизни. Следовательно, откровение этого секрета

необходимо приводит к смерти; однако это еще не великая тайна магии; но

секрет двойного ведет к тайне четверного, или, скорее, он из нес исходит

и решается тройным, содержащим в себе разгадку сфинкса в том виде, как

она должна была быть найдена, чтобы спасти жизнь, искупить невольное

преступление и обеспечить Эдипу царство.

В священной книге Гермеса,* называемой также книгой Тата, двойное также

изображается либо великой жрицей с рогами Изиды, с покрытой головой и

открытой книгой, которую она полу скрывает под своим плащом, или

женщиной-властительницей, греческой богиней Юноной, подымающей одну руку

к небу и опускающей другую к земле, как если бы она формулировала этим

жестом единое и дуалистическое ученье, служащее основой магии, ученье,

которым начинаются чудесные символы изумрудных скрижалей Гермеса.

* См. игру 'Таро'.

В 'Апокалипсисе' святого Иоанна речь идет о двух свидетелях или

мучениках, которых пророческое предание называет Ильей и Енохом: Илья,

человек веры, усердия и чуда, Енох - тот же, кого Египтяне называли

Гермесом, а Финикияне почитали под именем Кадма, отца Каббалы, автора

священного алфавита и всемирного ключа посвящений в слово; он, говорят

святые аллегории, не умер подобно всем остальным людям, но взят на небо и

вернется в конце времен. Почти то же самое рассказывали и о самом святом

Иоанне, который разыскал и объяснил в своем 'Апокалипсисе' символы слова

Еноха. Это, ожидаемое в конце веков невежества воскресенье святого Иоанна

и Еноха, будет также возобновлением их доктрины, благодаря пониманию