Сатпрем

«Эволюция II»

рядом с Матерью, у которой я

учился всему, затем отдельно, когда я начал непосредственно схватывать вещи,

приходившие в мою животную физиологию. Когда вы одни, то должны делать все

лучшее, на что только способны. В конечном счете есть только один путь: жажда, но

жажда, ведущая к смерти. Тогда вы либо найдете поток, либо умрете. Но когда 'поток'

идет, это подобно грандиозному водопаду — Ниагарскому. Сила устрашающая и...

неизвестная. Мощь ужасающая и... проникающая.

Я могу сказать лишь то, что знаю. Что я жил, прикасался, пил. Эксперимент

продолжается, и кто может сказать, когда он закончится? Это не построение еще одной

теории на вершине остальных, скорее это напоминает построение карт первопроходцами,

идущими по неизведанным тропам. Возможно, это также похоже на геологические

разработки, когда ваша дрель проделывает все более глубокий проход, вниз, к первому

маленькому созданию.

Но сначала мне следует рассказать вам о загадке, касающейся этой 'нити', и как 'путь

все-время-вверх' ведет к 'пути все-время-вниз', в то место, где меняются все вещи, на

порог первой могилы в начале времен.

Глава 5

Врата Солнца

СУЩЕСТВУЕТ загадка.

Вероятно, самая трудная загадка со времен ночи перед Сфинксом — и она подвешена за

нить. Нить настолько тонкая и непрочная посреди нашего гама, как если бы все пытались

покрыть ее, фальсифицировать и извратить ее, религия и наука, и заменить этот источник

телевизионным эфиром, который вскрывает только наш собственный хаос, или заменить

его церковными гимнами, которые воспевают лишь наш конечный удел.

Но как вы схватите 'нить'? Об этом трудно рассказать. И как вы пересечете эту

ментальную 'границу', чтобы попасть в мир знания над головой? В моем случае все

произошло достаточно естественно, незаметно, подобно воздуху лесов Верьера, но,

вероятно, был долгий период подготовки в некоторых прошлых 'одеждах', в лохмотьях

или с золотыми пуговицами, и с нечто внутри или 'под', что задыхалось и было

вышвырнуто и восстало против этой черепной или атавистической коробки, и было

проклято здесь и там, чтобы начать снова в другой одежде — жажда, великая жажда нечто

иного. В этом процессе нет другого механизма: подобно тому, как древней рыбе стало

невыносимо плавать все время одними и теми же кругами, и она захотела подышать

другим воздухом. Помимо прочего, очень символично, что я начал осознавать это

явление, гуляя в ряд по четыре в плотно застегнутой форме и в воскресной фуражке.

Возможно, настало время 'осветить' эту человеческую 'ситуацию'.

Наш череп столь же упрямый, как панцирь трилобита, а эта бедная 'нить' была настолько

дискредитирована устаревшим мистицизмом, что мы даже не осмеливаемся подступиться

к нашим собственным источникам! И мы слишком привязаны к рационализму, как и

нетерпимы к его религиозному противнику — 'Я мыслю, следовательно, существую' или

некоторое другое достижение философской и антропологической глупости: я плаваю,

следовательно, существую; я ползаю, следовательно, существую; я лазаю по деревьям,

следовательно, я... Мы можем перебрать все наши эволюционные орудия, но что же

существует на самом деле? что есть эта или другая тварь в той или иной одежде

моллюска или гуманоида? что вынуждает его становиться? Есть ли некий источник этого

становления, который заставил маленькую рыбку стать в конечном счете нечто другим, не

думая об этом (!) Наши философы могут сказать, что человек является 'бесполезной

страстью'(*),

(* 'Человек — это бесполезная страсть', — заявил Сартр (1905-1980), французский

экзистенциалист.)

но все же эта страсть зародилась до простейших одноклеточных. И продолжается.

Тем не менее, загадка остается, ведь если мы пойдем по нити, как это сделал я, и

терпеливо будем следовать за ней все выше и выше, используя хорошо известную технику

йоги, то попадем в обширные регионы, очень освежающие для человека, встретим покой

и свет, ощутим вспышки спонтанного знания, попадем в океан свободы, где смеющиеся

чайки скользят по поверхности, погрузимся в прозрачные глубины, где улыбается такая

древняя нежность, и иногда можно добраться до таких головокружительных высот, где

все растворяется, как в извечной любви. И не остается ничего 'известного': это попросту

СУЩЕСТВУЕТ. И это все, что существует. И все охвачено и объединено навеки.

Если люди глотнут хотя бы немного этого воздуха, то, несомненно, станут жить лучше.

Это в пределах достижимого, и не так уж высоко, как мы думаем.