заблуждение.
И наука, и религия сделали нас калеками, если не сказать тупицами, с
помощью наших собственных средств и нашей собственной эволюционной тайны: одни,
отсылая нас за ней на небо, другие — к утилитарной механике. Мы не ученые, мы
калеки. И разве мы только 'люди'? У нас есть телефоны, телеграммы, самолеты, и я
не знаю, что еще: все возможные способы, чтобы сгинуть в тюрьме, тщательно
расфасованными и запертыми на засов — все, что нужно для того, чтобы избавить
нас от поисков ключа.
А потом еще медицина, предоставляющая нам все средства, с помощью которых
мы можем успешно умереть.
Но жизнь. Где она?
2
БУНТ ЗЕМЛИ
Итак, никто еще не отыскал ключ? А ведь был Сократ: 'Познай самого себя'.
Они убили Сократа.
Был Прометей, который хотел принести людям божественный Огонь.
Миф?
Символически, можно было бы сказать, что в году 399 до рождества Христова,
в день цикуты Сократа Запад избрал фатальный путь. С этого дня мы трагическим
образом отдалялись от ключа. От этого островка Красоты и Милости, избравшего
себе девизом: 'To kalon epieikes', 'Истинно то, что прекрасно'. Нас медленно
затягивало в римское варварство, чей крик до сих пор отдается эхом на всех пяти
континентах 'panem et circenses', 'хлеба и зрелищ'. Потом еще более медленно, но
более коварно к нам присасывалась своими щупальцами Церковь, считавшая себя
противоположностью римскому варварству, но закончившая, тем не менее,
несколькими зловещими кострами и заключившая нас в готовое сознание,
направляемое Богом, единственным выходом из которого мог быть только
материалистический бунт и падение в некую человеческую мерзость.
Мы не можем выкарабкаться из этой мерзости вопреки нашим... отупляющим
победам.
Возможно, мы получили в избытке 'хлеб', но 'зрелища' телевизионные и
радиофицированные в таком избытке, что, кажется, они множат смерть и насилие
повсюду, разрывая даже нашу
собственную кожу, кожу тела неведомого животного, о
котором мы думаем, что составили опись всех его законов и заперли его малейший
атом, как могилу в новой научной Церкви. Но это тюрьма, и чудеса ее жестоки. Это
— Бастилия, более удушливая, чем тюрьма Капетингов или подземелья Инквизиции.
Наши убийства и насилия, наши наркотики и вирусы — не это ли крик Земли, ее