звезды. И зажгла все маленькие огоньки.
О, мы считаем себя умными и образованными. Мы достойны жалости! Мы дремлем
с умным и важным видом над удивительным огнем, который заслоняет от нас это, и
который скоро сметет всю нашу науку и всю нашу премудрость. Какие же мы дети!
Там — в теле.
Эта тайна.
Надо идти ей навстречу, раскрыв объятия и крича от радости. Но, не
вооружившись электронными трубками и всевозможными манипуляторами, которые дают
нам карикатурное представление о реальности: гримасу. Они предлагают нам ложь,
которая так похожа на правду! Для человека древности, скажем, для ришей,
достойным считалось то, что он мог узнать сам и сделать сам. Если бы они смогли
разобраться во всех наших электронных, телефонных, воздушных и механических
ухищрениях, они нашли бы, что пользоваться ими так же бесчестно, как
подслушивать у дверей или передразнивать учителя. Учитель — совесть. Могущество
— сознание. Сознание может все. И с той самой секунды, как мы лишились этого
учителя, мы вошли в обладание фальшивой властью и фальшивыми познаниями:
карикатурой на знание. Мы пошли в услужение к жестокому деспоту, который все
глубже и глубже повергает нас в губительную бесчеловечность.
И эта ложная правда или правдивая ложь так захватила наше сознание, что мы
полностью погрузились в тотальную ложь и в иллюзорную реальность Материи,
которая гипнотизирует нас и порождает галлюцинации так, что все пути оказываются
закрытыми. Вот дикий зверь: его рев доносится до нас из тех времен, когда жизнь
на Земле зарождалась. Он уже был кем-то, кто искал след. И для нас будет лучше
начать с того же.
Мой горящий взгляд, останавливающийся на стенах камеры во Фреснах, был уже
шагом к зарождению... ничьей жизни, потому что она должна была умереть. Взгляд в
ничто, которое становится таким напряженным и слепящим, что превращается в
нечто. В подобных случаях нет предубеждения относительно Материи или Вселенной.
Есть то, что проходит насквозь. Есть первый
шаг человека в неведомую страну на
никому не принадлежащее поле: поле, которое надо копать.
А от одного обвала до другого надо копать.
И это все более усугубляющее 'ничто', эта стена, эта тьма, по мере того,
как погружаешься вглубь, наполняется светом.
Это ужасная бездна.