Сатпрем

Бунт Земли

шесть тысяч сверхзвуковых самолетов, не другие бесчисленные 'трюки',

чтобы превозмочь нашу изначальную слабость: надо оздоровить стены. И тогда

выздоровеют все. Надо выйти из лагеря, и тогда начнется новая Жизнь.

Исцеление — в физическом, говорила Мать.

Мы все заключены в некую черную башню, невидимую и бесконечную для нас; и в

этой башне мы живем привычной для нас жизнью, видим привычный для нас свет и

совершаем многочисленные 'чудесные' открытия. Мы даже можем наблюдать всю

Вселенную сквозь стены нашей башни. Мы даже используем частицы нашей башни,

чтобы делать 'чудеса': атомные, электронные, медицинские, любые на выбор. Мы

можем летать внутри нашей башни и заниматься генетическими махинациями с целью

улучшения нашего ночного вида. И вдруг башня рушится.

И появляется нечто иное. Нечто совсем иное.

Мы никогда не рождались, мы никогда не были 'людьми' — у нас было только

сумеречное зрение, как у аксолотлей в подземных озерах Мексики. Мы никогда не

видели дневного света, никогда не видели жизни, мы были живыми мертвецами.

Наши стены рухнут.

Будет другая Земля.

Откроются 'иные небеса', какими их видел Иоанн из Патмоса.

Вспыхнет Свет, каким его видели ведические риши пять или семь тысяч лет

тому назад:

Они разобьют вдребезги горную скалу криком...

Они сделают в нас проход.

Они откроют дневной Свет и солнечный мир...

Оплодотворенная гора раскроется (наша материя, наша башня).

Совершится высшее рождение.

Раскроются небеса.*

Примечание: * Риг-Веда, I, 71, 45

8

'Я ЗНАЮ' ТЕЛА

Существует второй грандиозный ключ. В действительности, он приходит первым.

В течение многих лет я слушал, и мне казалось, что понимал. Но когда это

взрывается в твоем теле... 'поле' больше не остается плоским. Оно открывается в

сияющую и... грозную неизвестность. Естественно. Становится чужаком — это

опасно, это невозможно, но, тем не менее, это происходит. Это совершается

постепенно, шаг за шагом. Ты не знаешь, каким будет твой следующий шаг, но

все-таки делаешь его. Ты словно рождаешься с каждой минутой, но не так, как из

живота матери — на все готовое. Ребенок кричит — ты тоже кричишь. Часто. Ты

выходишь из живота чудовищной матери, возможно, той, которая выдохнула из себя

все