которой все мы являемся. Она брала
меня за руки, Она сосредотачивала свой взгляд, Она тайно влекла меня к тому,
чего я еще не понимал, к тому, чем я еще не был. А теперь я это знаю. Она влила
в мое сердце и в мое тело несколько капель нового фермента — надежды Земли.
'Я хочу идти дальше' — сказала Она мне накануне 17 ноября 1973 года.
Она, бесстрашная.
Она, которая все мне дала, и все для меня сделала, для всех нас и без
нашего ведома.
Она, которая была старше Фив, вырвавшая тайну у Сфинкса — нашу тайну.
О, ее руки, нежные и сильные, державшие мои, такие сильные, что казалось,
Она меня вытягивала и хотела вытянуть
всю Землю.
'Который час?' — спросила Она меня в последний раз. Это были последние
слова, которые я услышал от Нее.
Час, какой час пробил для Земли?
* * *
Она ушла...
Мне было пятьдесят лет.
6
ВЫЗОВ
Мне надо рассказать то, что очень трудно выразить словами.
На каком языке говорить?
В моей камере во Фреснах, когда на рассвете я слышал стук сапог в коридоре,
жгучее молчание царило в моем сердце.
После ухода Матери я не испытывал того чувства полного краха, какое я
испытал, когда ушел Шри Ауробиндо. Было жгучее молчание.
Я не стоял больше перед своей собственной персоной, спрашивая себя самого о
себе и своей судьбе. Я был пустым взглядом, уставившимся на черную стену камеры.
Я слышал стук других сапог, которые звучат в коридорах мира. Я стоял перед
судьбой Человечества, всего-навсего, и перед вопросом Земли. Была ли надежда?
Начинать все с начала с отцов и детей, с судебных палат и Эвклида и с тысячи и
одного восстания ни за что — а бедствия будут все возрастать. И миллионы
младенцев, которые в свою очередь станут отцами и дедушками... Я словно пережил
в себе всю тщетность жизни и смерти всех людей с их последним вопросом. Снова
начать с колыбели и уйти с тем же самым вопросом? У меня был 'шанс' умереть во
время пути или продолжать жить с этим вопросом.
Нет, не 'смерть', но бесчисленные смерти и Смысл существования нашего вида.
У меня был этот Смысл, но не философский, а физиологический. Когда умирают
— не философствуют, а отдаются физиологическим конвульсиям. Как Земля теперь.
Я владел этим секретом, но надо было сделать его живым, надо было его