все говорило со мной, как ни одна книга Запада.
Это было очень забавно: все было непонятно и, вместе с тем, исполнено смысла.
Витал ли я в облаках? Нет, черт возьми! Ведь было гестапо, бросившее меня в
пропасть тотального непонимания. Этот Ужас, он повсюду втихомолку следовал за
мной, как если бы весь Запад был повинен в этом. Вся его культура, интеллект,
машины были ветром, который втягивала в себя черная дыра.
Достаточно было одного дуновения, как все рушилось, оставались только
колоны Луксура. Я смотрел на сумеречные фрески, на иероглифы, полные
неосознанного смысла, как вдруг передо мной предстала великая Змея Фив; людишки,
стоящие цепочкой друг за другом с венцом великой Змеи вокруг головы, они шли и
шли сквозь века, жизни и падшие династии. Куда они шли, зачем, влекомые единым
Роком?
* * *
В течение полутора месяцев мое оцепенение не проходило, и я устремился в
другое рождение, не знаю зачем, ведь я уже не был тем, кто родился на улице
Джордано Бруно. Но, без всяких сомнений, я был тем, кто умер в одном из подвалов
гестапо. Я застегнул свой ранец и сел на ночной поезд, идущий в Каир. Было 21
февраля 1946 года. Случайность ли это? День рождения кого-то, кого я еще не
знал, и кто должен был перевернуть всю мою жизнь: Матери — там в Индии. Я молча
грезил, в то время как за окнами расстилались поля сахарного тростника, а в
водах Нила
мерцало отражение луны. Я был пылающим черным взглядом, пытающимся
проникнуть в Тайну; надо было найти или выпрыгнуть — это ясно. Невозможно жить с
этим отвратительным ощущением под ложечкой. Все человеческое во мне умерло. К
тому же могущественные призраки пустыни пытались поселиться в моих внутренних
подвалах.
Тем не менее, однажды вечером возле Абидоса я увидел эти чудесные статуи
моих предков с лицами, варварски изуродованными каким-то мусульманским фанатиком
(Храни меня Господь) прошедших времен. О, эти 'прошедшие времена' — прошли ли
они навсегда? Под великим Змеем Фив остается разверстая пасть. Что было таким
мятежным на дне человеческого существования? Я смотрел, я оттачивал мой черный
взгляд... Прежде всего, был Спартак со своим отрядом восставших рабов: они
считали, что восстали против римлян, но... Потом Глабер, потом подлый Красс,
приказавший распять шесть тысяч рабов Спартака вдоль