Дин Кунц

Душа Тьмы

Эдипов комплекс?

Не совсем. Я не стремился убить отца и жениться на матери - всего лишь

хотел убить свою мать и обрести свободу. Определенно в этом желании было

что-то от любви, но это 'что-то' можно было с легкостью выбросить из головы.

Я добрался до двух самых нижних этажей, которые принадлежали

инженерам-генетикам. Хитроумные механизмы покрывали стены от пола до

потолка: процессорные блоки, банки памяти и прочее, что управляло всем,

начиная от температурного режима до ДНК-РНК-баланса в искусственной сперме и

яйцеклетке. На приподнятых на разную высоту платформах располагались

контрольные панели, за которыми работали люди.

В каждом зале все внимание было сосредоточено на утробе - большом

квадратном баке со стенками толщиной в три дюйма. Среди прочей мелочи там

плавали тонкие нити. В центре находились непроводящие пластиковые стенки, на

которые имели выход провода, доносившие данные до компьютеров. Там были

электроды - десятки тысяч, и масса всего прочего. В этих баках плавали

крохотные создания, скопления клеток, которые еще не обрели человекообразия.

Мать...

Утроба, тьма, тишина, вибрация, которую скорее чувствуешь, чем слышишь...

Там было около восьмидесяти техников и медиков - и все чем-то заняты. Я

простер свою божественную силу и взял под контроль их разумы. Работа

замерла, разговоры оборвались. А затем отвел их с рабочих мест туда, где они

будут в безопасности.

Я обследовал это помещение, и ощущение силы вскипало во мне. Впервые я

осознал свою божественность и понял то, над чем никогда прежде не

задумывался. Я понял, что не в состоянии обрушить месть на человека вроде

Морсфагена - мой гнев обратился в жалость, - но никогда не смогу пожалеть

машину, бесчувственную вещь. Моя месть всегда должны быть направлена против

идей и вещей, против конструкций, рожденных этими идеями, а не против самих

людей. Людей стоит пожалеть из-за их тупой слепоты, но творения этой

тупости, идеи и идеалы, основанные на ней, не заслуживают ничего, кроме

отвращения и презрения.

Мне подумалось, что это чувство власти над искусственной утробой похоже

на, то, которое испытывал охранник в Гробнице, представляя себе, как убивает

родителей в постели. Как и он, я восстал против некоторых фундаментальных

установок моей жизни, против искусственного семени и жаркой утробы, которые

породили меня (хотя бы и с помощью восьми десятков инженеров, техников,

медиков и программистов).

Я поднял свой воображаемый топор над символической головой своей матери и

стал смаковать разрушение...

Помышлял ли Иисус уничтожить Марию? Вряд ли. Но я отверг это видение

Бога, потому что был совсем другим.

Я расколол поверхность стен, содрал с них пластик и штукатурку, обнажил

змеящиеся провода и вырвал их изнутри, заставив механизм содрогаться, вызвав

тяжелые механические спазмы и конвульсии. Машина билась в агонии, извергая

дым вместо слез и крови.

Я выдрал контакты клавиатур, с помощью которых осуществлялось

программирование, и впечатал их в пол.

Утробы больше не соединялись с мозгом, и он не мог сообщить им, что

делать дальше.

Оборудование, ведущее обработку данных, задымилось. Катушки магнитофонов

еще крутились, схемы еще работали, искали в электронной памяти ответы,

которых не было.

Ответ был только один, и этот ответ был Бог, и Бог был - я...

Я разбил внешние стеклянные стенки всех утроб.

Пол засыпали обломки и бескровная плоть.

Я разрушил все утробы изнутри и размолол в пыль.

Должно быть, это выглядело странно: невидимые руки хватали и разбивали

все, что попадалось, непонятно почему происходили взрывы, что-то падало и

разбивалось, валил дым... Словно сама Природа взбунтовалась против этого

святотатственного проекта.

Так, в сущности, и было.

Мать мертва.

А отца у меня никогда не было.

Покинув место, где остывал прах воспоминаний, где валялись куски пластика

и перепутанных проводов, я вернулся в палату, в свое обмякшее в кресле тело.

Морсфаген и прочие оставались замершими в бессмысленном молчаливом ожидании.

За несколько секунд я принял все необходимые решения. Я знал, что буду

делать дальше, решил все со скоростью и тщательностью суперкомпьютера, мои

мыслительные процессы протекали все быстрее и быстрее. И я знал, что мои

планы безупречны.

Бог не заражен сомнениями.