Ричард Бах

Иллюзии или приключения Мессии, который мессией бы

И он пошел своей дорогой, сквозь толпу, и покинул их, и вернулся в привычный мир людей и машин.

Часть вторая

Была уже середина лета, когда я встретил Дональда Шимоду. За четыре года полетов я еще ни разу не видел ни одного пилота, занимающегося тем же, что и я, кочующего с ветром из города в город, чтобы катать пассажиров на стареньком биплане по три доллара за десять минут в воздухе.

Но однажды, пролетая чуть севернее городка Феррис, что в штате Иллинойс, я глянул вниз из моего «Флита» и увидел, что посреди желто-изумрудного поля стоит старый «Трэвэл Эйр-4000», сияющий золотой и белой краской.

У меня вольная жизнь, но бывает одиноко иногда. Я смотрел на биплан там, внизу, и после нескольких секунд раздумий решил, что ничего плохого не случится, если и я туда ненадолго приземлюсь. Ручку газа на холостые обороты, руль высоты до отказа вниз - и «Флит» вместе со мной в широком развороте заскользил к земле.

Пилот «Трэвэл Эйр» сидел на траве, привалившись спиной к левому колесу своего самолета, и смотрел на меня. С полминуты я тоже смотрел на него, пытаясь разгадать тайну его спокойствия. Я бы не смог быть таким невозмутимым и просто так сидеть и смотреть, как чейто самолет приземляется на том же поле и останавливается в десяти метрах от меня. Я кивнул, почему-то сразу почувствовав к нему какую-то симпатию.

- Мне показалось, что вы одиноки, - сказал я.

- Да и вы тоже.

- Не хотел бы беспокоить вас. Если я тут лишний, я полечу своей дорогой.

- Нет. Я ждал тебя.

Тут я улыбнулся.

- Прости, что задержался.

- Пустяки.

Я стянул летный шлем и очки, вылез из кабины и спрыгнул на землю. Хорошо размяться после того, как проведешь пару часиков в кабине моего «Флита».

- Ты не против сэндвича с сыром и ветчиной? - спросил он. - С сыром, ветчиной, а может еще и с муравьем. - Ни рукопожатий, никаких там церемоний знакомства.

На вид он не был слишком уж крепок. Длинные волосы, чернее, чем резина на колесе, к которому он привалился спиной. Глаза темные, как у ястреба, такие глаза мне нравятся только у моих друзей, иначе я чувствую себя неуютно. Он напоминал мастера каратэ, собирающегося продемонстрировать свое бесшумное и неистовое искусство.

Я взял протянутый сэндвич и чашку воды из термоса.

- Кстати, кто ты? - спросил я. - За годы, что я тут катаю фермеров, я еще ни разу не встречал другого такого же, как и я, бродягу.

- Я, пожалуй, вряд ли способен на что-нибудь еще, - сказал он, и в голосе его не было сожаления. - Был механиком, сварщиком, разбирал трактора; если я остаюсь на одном месте надолго, у меня начинаются неприятности. Поэтому я отремонтировал самолет и теперь тоже занялся этим бизнесом - летать по стране и катать фермеров.

- Слушай, а какие модели тракторов ты разбирал, а? - я сам еще с детства с ума схожу от дизельных тракторов.

- «Д-8» и «Д-9». Но это было недолго, в Огайо.

- «Д-9»! Те, что размером с дом! С двойным редуктором на первой передаче, а они правда могут сдвинуть гору?

- Чтобы двигать горы, есть способы и получше, - сказал он с улыбкой, которая длилась лишь мгновение.

Я оперся спиной о нижнее крыло его самолета и целую минуту рассматривал собеседника. Игра света... на него было трудно смотреть вблизи. Вокруг головы будто мерцал свет, какое-то смутное серебристое сияние.

- Что-то не так? - спросил он.

- А какие неприятности у тебя начинаются?

- Да так, ерунда. Просто сейчас мне нравится скитаться, так же, как и тебе.

Я взял сэндвич и обошел вокруг его самолета. Он был выпуска 1928 или 1929 года, но на нем не было ни единой царапины. «Дон» - выписано золотыми готическими буквами чуть ниже кабины, а на регистрационной карточке, укрепленной на летном планшете, «Д. В. Шимода». На полу кабины ни единой соломинки, как будто самолет и не летал вовсе, а просто взял и материализовался тут же, прямо на месте, провалившись через дырку во времени, размером в полстолетия. Я почувствовал неприятный холодок между лопаток.

- И долго ты уже катаешь фермеров? - спросил я его, глядя на самолет.

- Около месяца, вот уже пять недель.

Он обманывал. За пять недель полетов над полями, как ни крути, твой самолет весь будет в пыли и масле, и наверняка в кабине на полу окажется хоть одна соломинка. Но эта машина... Я внимательно изучал «Трэвэл Эйр» еще минут пять, а затем вернулся и уселся на солому под крыло, лицом к пилоту. Я не испытывал страха, мне по-прежнему нравился этот парень, но что-то тут было не так.

- Почему ты говоришь мне неправду?