Шлахтер

Психодинамика колдовства

жесткости, агрессивно­сти необходимы звезды. А человеку силы, сканеру, магу не­пременно нужны динамизм, жесткость и агрессивность (ко­нечно, контролируемая). Так что делайте выводы.
Четвертая точка — это видение (именно в том смысле, в ка­ком употребляет данное слово Кастанеда). Видение есть вос­приятие объекта без каких-либо интерпретаций и заранее обусловленных представлений, или же, на языке паралогии, это — продуктивный синтез двух важнейших наших свойств: свойства воспринимать и свойства забывать.
К примеру, чтобы видеть конкретного мужчину, нужно забыть, что это — мужчина, забыть, что ты - это ты, забыть все, что вообще знаешь о мужчинах и кстати о жрншинлу тоже, а еще - о людях, о человечестве, о млекопитающих, о времени, об одежде и т.д. и т.п. В буддизме Махаяны это на­зывается чистым, ничем не замутненным взором, который поэтично сравнивается со «взглядом ребенка, взирающего на фрески монастырской стены».
Принцип видения неплохо иллюстрирует древняя восточ­ная притча о слепых мудрецах. Трое слепых мудрецов ре­шили выяснить, что же такое слон, и принялись его иссле­довать на ощупь.
- Слон — это огромный кожаный мешок, - возгласил, на­конец, тот из мудрецов, что щекотал слону живот.
- Нет-нет, - возмутился другой, дергавший животное за хобот, - я теперь знаю совершенно точно: слон — это тол­стый гибкий шланг.
- Все это - чушь! — вынес вердикт третий, припавший к слоновьей ноге. — Вне всякого сомнения, слон — это колон­на, уходящая ввысь.
За спором мудрецов следил один человек, ни во что, впрочем, не вмешиваясь, но от души веселясь. Человек этот мудрецом не был и таковым себя не считал; он был просто зрячим и потому знал, что такое слон.
Что еще можно об этом сказать? Подавляющее боль­шинство человеков мыслящих воспринимает окружающий мир наподобие этих мудрецов, то есть фрагментарно. До­пустим, определяя для себя образ какого-либо человека, мы акцентируем внимание на четырех-пяти, от силы на шести его качествах. А таковых — бесчисленное множество. Иначе говоря, мы воспринимаем лишь те стороны реальности, в которые «уткнулись». Человек силы видит всю картину це­ликом благодаря раскрытию своей способности видения.
Пятая и шестая точки — это соответственно разум {интеллект) и речь. Об этой парочке мы уже кое-что вам сообщили. Но рассказывать о них — опять-таки при помощи той же ре­чи и (пусть и нескромно это прозвучит) не без участия того же ума - можно бесконечно. Обещаем вам по возможности от этого воздерживаться. Но в данный момент нам кажется вполне уместным напомнить вам один забавный случай, рассказанный П.Д. Успенским в его знаменитой книге «В по­исках чудесного».
Вышло так, что Петр Демьянович познакомился с одним журналистом, показавшимся ему очень интересным и толко­вым человеком. Испросив надлежащее позволение. Успен­ский привел этого самого журналиста к Гурджиеву на зва­ный завтрак, на котором, кстати сказать, присутствовало еще несколько учеников последнего. По словам Петра Демьяновича, это был один из тех веселых завтраков на кавказский манер, с обилием шампанского и шашлыков, которые начи­наются в полдень и заканчиваются к вечеру.
С самого его начала Успенского обеспокоило то обстоя­тельство, что и сам Гурджиев, и его ученики, следуя, вероят­но, какому-то предварительному уговору, при общении с новым гостем не произносят ни слова. Впрочем, вели они себя вполне пристойно, то есть внимательно выслушивали журналиста, при этом радушно ему кивали, улыбались, с го­товностью подливали вина в его бокал, но сами при этом упорно молчали.
Поначалу это подчеркнутое молчаливое внимание, вроде бы, журналиста смущало. Но постепенно он освоился и вдохновенно приступил к длиннющему речевому соло. Представление продолжалось часа четыре. Гость рассуждал о политике, о нефтедобыче, о бирже, о российских желез­ных дорогах и еще много о чем, вроде бы, даже не замечая, что говорит-то он один.
На прощание журналист сердечно перепожимал руки всем присутствующим и доверительно сообщил, что давно уже не встречал столь приятных собеседников. Когда же он удалился, и ученики во главе с Гурджиевым вдоволь нахохо­тались, последний снисходительно заметил, что этот журна­лист - еще далеко не худший образчик современного чело­века, ибо неглуп и старается разглагольствовать лишь о