Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

идеи, что этот день должен быть

памятным. Поступив в аспирантуру, я должен был радоваться и гордиться,

но этого не было!

Другим экспонатом моей коллекции был тот день, когда я чуть не

обвенчался с Кэй Кондор. Вообще-то у нее была другая фамилия, но она

изменила ее на Кондор, потому что хотела стать актрисой. Ее козырной

картой было внешнее сходство с Кэрол Ломбард. Тот день был памятным в

моем сознании не столько из-за происходивших событий, сколько потому,

что она была красива и хотела выйти за меня замуж. Она была на голову

выше меня, что делало ее еще интереснее в моих глазах.

Меня волновала мысль о венчании в церкви с высокой женщиной. Я взял

напрокат серый смокинг. Брюки были широковаты для моего роста. Не то

чтобы висели колоколами, но были широковаты, и это очень меня беспокоило.

Кроме брюк, меня раздражало то, что рукава розовой рубашки, которую я

купил специально для этого случая, были на три дюйма длиннее, чем

следовало; мне пришлось воспользоваться резиновыми лентами, чтобы

подтянуть их повыше. А так вообще все шло прекрасно - до того момента,

когда гости и я узнали, что Кэй Кондор передумала и не собирается

приходить на свадьбу.

Будучи очень порядочной молодой леди, она прислала мне через

мотокурьера записку с извинениями. В записке написала, что, не приемля

развода, она не может связать свою судьбу с человеком, который не

разделяет ее взглядов на жизнь. Она напомнила мне, что я всегда хихикал,

произнося фамилию - Кондор, а это было знаком полного неуважения к ее

личности. Она обсудила эту проблему со своей матерью. Обе они очень

любят меня, но не настолько, чтобы ввести в свою семью. Заканчивалась

записка тем, что мы должны набраться смелости и мудрости и расстаться

навсегда.

Состояние моего ума можно было охарактеризовать как "полное

оцепенение". Пытаясь вспомнить тот день, я не мог понять, то ли я

испытывал чудовищное унижение, оказавшись дурак дураком перед толпой

людей в своем взятом напрокат сером смокинге и слишком широких брюках,

то ли был сокрушен тем, что Кэй Кондор не выходит за меня замуж.

Это были единственные два события, которые я мог четко выделить.

Примеры довольно жалкие, но, покопавшись, мне удалось найти в них

философский смысл. Кажется, я был человеком, который проходит сквозь

жизнь без единого подлинного чувства, подходя ко всему лишь с

интеллектуальной меркой. Подражая стилю дона Хуана, я придумал себе

такое определение: человек, который изо всех сил старается жить "как

положено".

Я был уверен, например, что день моего поступления в аспирантуру

УКЛА должен быть памятным днем. Поскольку памятным он не был, я

постарался искусственно наделить его значимостью, которой на самом деле

не ощущал. То же можно сказать и о том дне, когда я чуть не женился на

Кэй Кондор. По идее, это должно было стать для меня опустошительным

переживанием, но не стало. В момент вспоминания этого события я понял,

что в нем ничего нет, и сразу же начал усердно воссоздавать то, что я

должен был чувствовать.

Приехав к дому дона Хуана, я представил ему свои два примера

памятных событий.

- Это все чепуха, - заявил дон Хуан. - Никуда не годится. Такие

истории связаны исключительно с тобой как с личностью, которая думает,

чувствует, плачет или вообще ничего не ощущает. Памятные же события из

альбома мага - это события, которые могут выдержать испытание временем,

потому что они не имеют ничего общего с человеком, хотя человек и

находится в самой их гуще. Он всегда будет в гуще событий, всю свою

жизнь, а возможно и потом, но не совсем лично.

Его слова привели меня в полное уныние. В то время я искренне

считал дона Хуана вредным старикашкой, который получает особое

удовольствие от того, что выставляет меня полным дураком. Он напоминал

мне преподавателя скульптуры из художественной школы, которую я когда-то

посещал. Этот мастер обязательно подвергал критике все, что делали

ученики, и во всех их работах находил изъяны. Затем он требовал, чтобы

работы были исправлены соответственно его указаниям. Ученики отходили и

делали вид, что подправляют что-то в своих скульптурах. Я вспоминал, ка-

ким самодовольством сиял мастер, когда, осматривая якобы переделанные

работы, он приговаривал: - Ну вот, теперь совсем другое дело!

- Не унывай, - сказал дон Хуан, прерывая мои воспоминания. - В свое

время я тоже через это прошел. Многие годы я не просто не знал, что

выбрать, но думал, что у меня просто нет переживаний, из которых можно