Lyucifer

Размышления с дьяволом

насылающий гусениц на поля соседей.

Что касается магии высшей, повелительной, подчиняющей

демонов знанием сил, более властных, чем они, эта магия - дитя Востока - считалась достоянием, по преимуществу, еврейских и сарацинских мудрецов. Были знаменитые школы, в которых она будто бы преподавалась: Саламанкский и Толедский университеты в Испании, Краковский в Польше. Знаменитейшая из школ - в Толедо: ее слушателями легенды изображают Виргилия, преображенного из поэта в мага, Герберта (папа Сильвестр II), блаженного Эгидия из Вальядореса (ум. 1265), конечно, ранее его обращения, и многих других. Первою магическою операцией, как необходимым вступлением ко всем дальнейшим, было заклинание, которым маг вызывал на свидание Сатану или кого-либо из дьяволов. Операция эта почиталась для сведущего человека нетрудною, но опасною, так как требовала мелочнейшего внимания и тщательнейшей осторожности. Обыкновенно она совершалась в полночь, но могла совершаться и в полдень, так как в этот час имеет большую силу “бес полуденный”. Этот любопытный бес - акклиматизировавшийся в Европе гость из знойной Африки, потомок египетского Сэта и карфагенских Ваала и Молоха. Он гораздо старше христианских бесов. В языческом Риме и Карфагене эпохи империи благочестивые люди опасались выходить из дома в часы полуденные, т. е. в пору сиесты, когда все порядочные люди в южных странах закрывают в домах своих ставни и спят. Опустелые улицы становятся достоянием злых духов, и нет ничего легче, как встретить в час сиесты гуляющее среди древних развалин привидение... Африканское происхождение мифа о бесе полуденном глубоко и тонко поняла Мирра Лохвицкая в своей балладе “В час полуденный”:

У окна одна сидела я, голову понуря.

С неба тяжким зноем парило. Приближалась буря.

В красной дымке солнце плавало огненной луною.

Он - нежданный, он - негаданный, тихо встал за мною.

Он шепнул мне: - “Полдень близится; выйдем на дорогу.

В этот час уходят ангелы поклоняться Богу.

В этот час мы, духи вольные, по земле блуждаем,

Потешаемся над истиной и над светлым раем.

Полосой ложится серою скучная дорога,

Но по ней чудес несказанных покажу я много”.

И повел меня неведомый по дороге в поле.

Я пошла за ним, покорная сатанинской воле.

Заклубилась пыль, что облако, на большой дороге,

Тяжело людей окованных бьют о землю ноги.

Без конца змеится-тянется пленных вереница,

Все угрюмые, все зверские, все тупые лица.

Ждут их храма карфагенского мрачные чертоги.

Ждут жрецы неумолимые, лютые, как боги,

Пляски жриц, их беснования, сладость их напева,

И колосса раскаленного пламенное чрево.

“Хочешь быть, - шепнул неведомый, - жрицею Ваала,

Славить идола гудением арфы и кимвала,

Возжигать ему курения, смирну с кинамоном,

Услаждаться теплой кровью и предсмертным стоном?”

Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу;

В этот час уходят ангелы поклоняться Богу,

В этот час бесовским воинствам власть дана такая,

Что трепещут души праведных у преддверья рая.

В старообрядчестве русском и в близком к его преданиям простонародье “от вещи во тьме преходящей, от срящего и беса полуденного” до сих пор заговаривают стихом из псалма “Живый в помощи Вышнего”: “яко ангелом своим започесть о тебе сохранится во всех путех твоих...” Местом для заклинаний выбирались перекрестки прохожих и проезжих путей, глубины мрачных чащ, пустынные степи, старинные развалины. Заклинатель замыкался в круг, трижды очерченный по земле острием шпаги, и должен был очень внимательно следить за тем, чтобы не высунуться за эту границу хотя бы малейшею частицею своего тела, как бы ни смущал и ни выманивал его Дьявол. Тут дело шло о жизни и смерти. Цезарий из Гейстербаха рассказывает, что одного священника, поддавшегося искушению выйти из круга, черт искалечил так, что бедняга три дня спустя умер. По его же рассказу, один толедский студент вдруг увидел на границе круга красивую танцовщицу, предлагавшую ему золотое кольцо; сдуру он протянул палец, за который Дьявол тотчас его ухватил и потащил в ад. Там бы и пропасть студенту, если бы не отстоял его усердными мольбами заслуженный колдун, который руководил им в обряде.

Формулы вызывательных заклинаний были многочисленны и странны,