artem

Первая песнь о Гудрун

Гудрун сидела над мертвым Сигурдом. Она не плакала, как другие женщины, но грудь ее разрывалась от горя. Жены и мужи подходили утешить ее. Но это было нелегко.

Говорят, что Гудрун отведала сердца Фафнира и поэтому понимала язык птиц.

Вот что еще сложено о Гудрун:

Песнь о Гудрун

Так было - смерти

желала Гудрун,

над Сигурдом мертвым

горестно сидя;

не голосила,

руки ломая,

не причитала,

как жены другие.

Мудрые ярлы

к ней подходили,

скорбь ее

пытались рассеять.

Не было слез

горючих у Гудрун,-

горе великое

грудь разрывало.

Знатные жены

ярлов сидели,

золотом убраны,

против Гудрун;

каждая горе

свое вспоминала,

речь заводила

о самом горьком.

Молвила Гьявлауг,

Гьюки сестра:

"Счесть невозможно

несчастья мои,-

я пятерых

мужей потеряла,

трех сестер,

трех сыновей,

восемь братьев -

и все ж живу я!"

Не было слез

горючих у Гудрун:

гибель юноши,

конунга смерть,

горе великое

камнем легло.

Молвила Херборг,

владычица гуннов:

"Горе мое

еще тяжелее,-

семь сыновей

на юге погибли,

муж мой тоже

в сече зарублен;

мать и отец

и четверо братьев

морю достались,-

ветер настиг их,

била волна

о борт корабля.

Сама их одела,

сама убрала их,

сама схоронила

тела родимых.

В полгода всех

потерять довелось мне,

не было мне

ни в чем утешенья.

В плен тогда же

сама я попала,

рабство изведала

в те полгода;

жену вождя

одевала и обувь

ей подавала

каждое утро.

Ревновала она,

бранила меня,

жестокими были

ее побои;

хозяина лучше

нигде не видала,

хозяйки хуже

нигде не встречала!"

Не было слез

горючих у Гудрун:

гибель юноши,

конунга смерть,

горе великое

камнем легло.

Гулльранд, дочь Гьюки,

молвила так:

"Мудрой слывешь ты,

приемная мать,

а жену молодую

утешить не в силах,-

пусть она видит

мертвого конунга!"

Сдернула саван

с тела Сигурда,

к ногам жены

подушку метнула:

"Вот он! Прильни

губами к устам,-

ведь так ты его

живого встречала!"

Горестно взор

бросила Гудрун

на голову князя

в сгустках крови,

на очи героя,

померкшие ныне,

на жилье души,

мечом рассеченное.

Вскрикнув, грянулась

оземь Гудрун;

косы рассыпались,

вся покраснела,

хлынули слезы

дождем на колени.

Горько заплакала

Гудрун, дочь Гьюки,

слез поток

оросил покрывало,

а во дворе

закричали громко

гуси, прекрасные

Гудрун птицы.

Молвила Гулльранд,

дочь Гьюки: "Знаю,-

большей любви.

чем ваша, не видели

между людьми,

на земле живущими!

Места себе ты

не находила,

сестра, если Сигурда

нету с тобою!"

[Гудрун сказала:]

"Сигурд рядом

с сынами Гьюки

как стебель лука,

из трав встающий,

как в ожерелье

камень сверкающий,

самый ценный

среди каменьев!

Чтили меня

воины конунга

больше, чем дев

Одина смелых.

Как ивы листва,

стала я жалкой,-

смерть повелителя

сделала это!

Ни на скамье его нет,

ни на ложе,-

в этом повинны

Гьюки сыны!

Гьюки сыны

повинны в несчастье,

горькие слезы

льет их сестра!

Как ваши клятвы

ложными были,

пусть ваши земли

так опустеют!

Гуннар, не впрок

пойдет тебе золото;

эти запястья -

гибель твоя,

ты ведь Сигурду

клятвы давал!

Двор наш видал

дни веселее,

чем день, когда был

оседлан Грани

и Сигурд к Брюнхильд

свататься ехал,-

к женщине злой,

в час зловещий!"

Молвила Брюнхильд,

Будли дочь:

"Пусть потеряет

детей и мужа

та, что нынче

слезы пролить

тебе помогла

и речь вернула!"

Молвила Гулльранд,

Гьюки дочь:

"Лучше молчи!

Ненавистна ты всем!

Ты виновна

в смерти героев!

Злой судьбы

волнами гонимая,

ты семерых

конунгов горе,

ты мужьям

гибель несешь!"

Молвила Брюнхильд,

Будли дочь:

"Атли тогда

зло совершил,

от Будли рожденный

брат мой родной,

когда мы увидели

в доме гуннов

на князе огонь

ложа дракона.

Дорого стоило

то сватовство,

вечно о нем

я сокрушаюсь!"

Став у столба,

собирала силы;

взор Брюнхильд,

дочери Будли,

ярко пылал,

ядом дышала,

глядя на раны

мертвого Сигурда.

Гудрун ушла оттуда в лес, в пустыню, поехала в Данию и жила там у Торы, дочери Хакона, семь полугодий.

Брюнхильд не хотела жить после смерти Сигурда. Она велела убить восьмерых своих рабов и пять рабынь. Затем она пронзила себя мечом насмерть, как об этом рассказывается в Краткой Песни о Сигурде