Александр Горбовский

Тайная власть. Незримая сила

киргизов, узбеков, таджиков, когда женщина, которая избрана стать

шаманкой, получает "шаманскую болезнь", ей является пери, женская сущность,

которая сообщает, что ей надлежит принять посвящение. До тех пор, пока

предназначенная стать шаманкой отказывается, она продолжает болеть. У нее

отнимаются ноги, она может глохнуть и слепнуть. Ей будет становиться все

хуже, пока она не уступит и не примет уготованный ей дар. Таких случаев

известно довольно много. Как пример, приведу свидетельство

исследовательницы-этнографа, датируемое началом двадцатых годов. "Мои

хорошие знакомые таджики из Самарканда, - писала она, - рассказали такой

случай, бывший с ними. Семья состояла из отца, мачехи и дочери, девушки лет

пятнадцати. Начали соседи жаловаться, что к ним во двор со стороны их дома

летят комки глины. Так как никто ничего не бросал, то возникли

недоразумения с соседями и даже ссора. Наконец, обескураженные соседи

пригласили шаманку (фолбин). Та, погадав, открыла, что в доме, откуда летят

камни, есть девушка, в нее влюбилась пери и чудит. Соседи отправились на

проверку, т. к. не знали о существовании девушки. Рассказали матери, та

отцу.

После этого чудеса начали твориться и в их доме. Как только кто-то из семьи

выходил во двор, как начинали лететь камни, не причиняя, однако, вреда.

Девушка начала задумываться, беспокоиться, не спать по ночам, плохо есть...

В одну из ночей к девушке явились три женщины. Одна одетая в белое - пери,

вторая во все красное, третья аджйна в желтом. Они сказали ей, что она

должна стать фолбином. Пришлось смириться".

Впоследствии такая сущность (или сущности), которая порой понудила человека

принять посвящение, войти в реальность иного плана, остается его

покровителем и помощником в течение всей его жизни. К ней обращается он

всякий раз для исполнения полученного им дара. Вот характерные в этом

смысле восклицания таджикской шаманки, которая просит, чтобы

покровительствующие сущности (духи) помогли ей совершить гадание:

"Избравшие меня в семь лет, милые, дайте развязку! В двадцать три года

пославшие мне дар, милые мои, дайте развязку! И те, которые послали мне дар

в двадцать пять лет, милые мои, дайте развязку! " Такое сочетание болезни и

некой сущности (духа), предлагающей исцеление в обмен на согласие принять

дар, характерно для шаманского избранничества. И, может быть, не только

шаманского. Вот история избранничества киргизского шамана Кушпека.

С детства, пишет исследователь-этнограф, Кушпек страдал от сильных болей.

"На него часто нападала такая тоска, что ему хотелось умереть. Однажды он

даже повесился, но его вовремя спасли. Когда ему было лет 20, он поехал в

горы. Подъезжая к Манжилы*, он потерял сознание. Ему показалось, что к нему

в это время подошел белый верблюжонок (ак тайлак), "хозяин" этой святыни, и

потребовал, чтобы он стал шаманом. Придя в себя только утром, он

почувствовал, что очень болен. Вернувшись домой, Кушпек пролежал в постели

два месяца. Во время болезни и днем, и ночью к нему являлся "ак тайлак" и

уговаривал его стать шаманом. Порою он угрожал, что в случае отказа Кушпека

разобьет паралич или он умрет. Лишь тогда, когда согласился стать шаманом,

он поправился".

В русском понимании образ "белого верблюжонка" был бы ближе всего к

персонажам детских сказок и ни при каком повороте сюжета не мог бы быть

воспринят как некое существо, несущее власть и могущее угрожать. В

среднеазиатской же системе символов этот образ исполнен совершенно иного

смысла. Даже сам цвет - белый, означающий смерть, - знак другого мира.

Вообще же существо, предлагающее или вручающее избраннику некий духовный

дар, воспринимается им в том образе, который характерен для этноса или

цивилизации, к которой принадлежит он. Это может быть образ животного или

странного существа у сибирских шаманов или шаманов Севера, могут быть дэвы,

джинны и пери у тюркских или среднеазиатских народов. И совершенно в иных:

человеческих, ангельских образах - воспринимают такие существа их

избранники, принадлежащие к христианской традиции или поколению, даже так

или иначе утратившему эту традицию, отстраненному от нее.

Это несовпадение образов вовсе не свидетельствует о столь же великом

разбросе самих начал или существ, стоящих за ними. Такое начало или

существо, которому в повседневной нашей жизни нет аналога, проходя через

призму сознания человека, всегда деформируется, преломляется таким образом,

чтобы на выходе появился образ, хоть как-то соотносимый с имеющимися