Александр Горбовский

Тайная власть. Незримая сила

дождавшись всходов, пытались использовать в пищу ботву, полагая, что

это и есть то, ради чего его растят. Не так ли поступает и тот, кто, едва

почувствовав какие-то свои возможности, начинает пытаться практиковать,

воздействовать на других? Как торопливые и неразумные крестьяне, он не

догадывается, не ведает, где есть истинные плоды и, не дождавшись их,

получает лишь отравление и резь в животе. Ужасный конец Распутина не

случаен. Но даже это далеко не самое ужасное в его участи.

Для человека, который хотел бы приблизиться к истинам высшего плана,

суетные реалии этого мира теряют свой смысл и значение. Такой человек не

переступит порога секретных лабораторий, не сможет и не станет служить ни

властителям, ни политическим группам, как не сможет служить ни собственным

амбициям, ни интересам повседневного бытия. И наоборот. Тот, кто готов

служить политикам и владыкам, кто приемлет ценности их круга, неизбежно

оказывается чужд, отторжен от высших истин. В этом и есть неизбежность и

суть выбора.

4. ЛЕГЧЕ ВОЗДУХА, БЫСТРЕЕ СВЕТА

Власть над телом

Если экстрасенс не впал в гибельный соблазн манипулирования другими, то,

продолжая свое восхождение, он начинает обнаруживать, что куда более

благодарный и благодатный объект такого воздействия - это он сам. Те, кто

преуспел в этом или, говоря точнее, чей путь вывел их достаточно далеко,

редкие люди эти являют порой пораженным современникам удивительные

возможности и поразительные способности воздействия на самих себя.

Некоторые из "туземных" обычаев поверхностному и неискушенному европейскому

взгляду представляются порой воплощением варварства и отсталости. Что,

кроме возмущения и ужаса, может испытать, например, такой наблюдатель при

виде мусульманского обряда, сопровождающего праздник шахсей-васхей: по

улице медленно движется толпа верующих, время от времени они

останавливаются, и под дружные выкрики каждый принимается зверски царапать

себе лицо и тело, избивать себя плетью, железной цепью, наносить себе удары

кинжалом. После того как шествие удаляется, постовая оказывается обильно

окрашена кровью. Казалось бы, это ли не варварство, это ли не дикость!

Однако все куда сложнее, чем видится на первый взгляд. Судя по всему, обряд

этот - не более, чем блеклый след, полузабытая память уникальных

способностей, бытовавших среди шаманов в давние домусульманские времена. О

таких способностях, делающих тело не только невосприимчивым к боли, но и

неподвластным даже ударам ножа, кинжала, - сегодня можно найти

свидетельства в шаманской практике там, где она сохранилась.

Этнографы и антропологи, наблюдавшие шаманов во время камлания,

констатируют значительное изменение их психико-физиологических и личностных

свойств. Масштабы таких изменений, однако, значительно глубже, чем это

могут вообразить себе ученые.

Вот рассказ очевидца о том, что делал на глазах многих собравшихся

туркменский шаман Оразназар.

"Во время закира* впавший в экстаз Оразназар бросался на отточенную саблю,

которую острием вверх держали за оба конца два человека. Задрав рубашку,

обнаженным животом он наваливался на саблю, и приказывал двоим людям сесть

на него с двух сторон, как на качели. На глазах зрителей под тяжестью этой

ноши сабля входила в тело шамана и разрезала его до позвоночника. Затем

все, кто держал саблю или сидел на шамане, возвращались на свои места, в

ряды зрителей. Оразназар оставался один с саблей в теле. Он садился один

посреди юрты, играл на дутаре и пел песню туркменского поэта Кемине

"Гелиндлер" на высоких нотах. Окончив ее, начинал гладить себя по животу,

приговаривая: "Уфф! ", постепенно выпрямлялся и вдруг рывком, как из ножен,

вытаскивал саблю из тела и бросал ее в сторону. Все видели, что крови на

животе нет".

В других случаях, сообщал тот же свидетель, Оразназар в присутствии

множества зрителей пронзал себя ножом и также оставался невредим.

Одна из характерных черт мистических приемов и практики - их удивительная

всеобщность. За тысячи километров от Туркмении, в Сирии, нечто подобное

наблюдал недавно советский журналист Сергей Медведко. Действующее лицо -

шейх небольшого сирийского города Абдель Кадар ар-Рифаи. Вот как

рассказывает об этом сам Медведко:

"Собравшиеся прочли молитву, затем трое мужчин в рубахах до пят - галабиях

- извлекли из шкафа огромные бубны. Остальные раскачивались в такт

ритмичным ударам и повторяли какие-то слова. Затем ритм ускорился. Люди

постепенно входили в экстаз, многие неистово раскачивались, иные, закрыв