Сарвепалли Радхакришнан

Индийская философия

истина выдвигает другой образец и требует другого объекта поклонения. Каким бы холодным и далеким, ужасным и неприятным он ни казался, он не перестает быть истиной. Монотеизм, которого вплоть до наших дней придерживается большая часть человечества, не удовлетворял ведийских мыслителей позднейшего периода.

Они прилагали к первопричине мира термин "сат"103, среднего рода, чтобы показать, что оно возвышается над половыми различиями. Они были убеждены, что существует некая реальность, а Агни, Индра, Варуна и др. лишь различные формы или названия ее. Это нечто было не множественно, а едино, безлично, правило "всем, что неподвижно и что движется, что ходит или летает, будучи рожденным разным"104. "Реальность едина, и знатоки называют ее различными именами: Агни, Яма и Матаришван"105.

Звездное небо и широкая земля, море и бессмертные холмы

Были все деяниями единого духа, чертами

Того же лица, цветами единого дерева;

Признаками великого откровения,

Типами и символами вечности,

Первым, и последним, и средним, и без конца106.

Это единое – душа мира, имманентная причина того, что есть во вселенной, источник всякой природы, вечная энергия. Это – ни небо, ни земля, ни солнечный свет, ни буря, но другая сущность, то ли субстанциональный рита, то ли одухотворенный Адити, то ли единый, дышащий не дыша107. Мы не можем видеть его, мы не можем правильно описать его. С трогательной искренностью поэт заключает: "Мы никогда не узрим того, кто породил эти вещи".

"Как глупец, не ведающий в своем собственном уме, я вопрошаю о скрытых обиталищах богов – не открыв их, я вопрошаю мудрецов, которые, может быть, открыли; не зная, для того чтобы знать"108.

Именно эта высшая реальность, которая живет во всех вещах и движет их все, это реально единое цветет в розе, прорывается в красе облаков, показывает свою силу в бурях и рассыпает звезды по небу. Итак, здесь налицо интуитивное представление истинного бога, который из всех богов является единственным богом, каждодневно поражающее, но поражающее исключительно потому, что оно имело место в столь ранний час зари духовной истории. В этой единой реальности исчезает всякое различие между арийцем и дравидом, евреем и идолопоклонником, индусом и мусульманином, христианином и язычником. Здесь на мгновенье мелькнул идеал, перед которым все земные религии – лишь тени, указывающие на совершенство дня. Единое называется многими именами.

"Жрецы и поэты многими словами превращают во многое скрытую реальность которая только, одна"109.